Ю. Рассулин - Верная Богу, Царю и Отечеству

«В июле 1930 года и в середине августа 1931 года, когда генерал Густав Маннергейм приезжал в Выборг, Анна пыталась встретиться с ним. Однако попытки были неудачными. В 1930 году сразу по приезде генерал заболел и вернулся в Хельсинки, а в 1931 году Танееву просто не пустили в дом губернатора, где жил Маннергейм, не обращая внимание на ее доводы». 197 197 Там же, с. 163.

Все же встреча между ними состоялась, но гораздо позже, по возвращению матушки Марии из Швеции в 1940 году. На этот раз, будучи человеком весьма учтивым, фельдмаршал послал за ней свою машину. «С большим трудом, с помощью адъютанта Маннергейма подруга русской Императрицы вошла в дом своего старого знакомого в Брюннспарке». 198 198 Там же, с. 164. Между фельдмаршалом Маннергеймом и бедной русской эмигранткой Анной Танеевой состоялась беседа, которая описана в книге Л.В. Власова «Женщины в судьбе Маннергейма». Это описание документально, так как автор книги опирался на воспоминания самого Маннергейма и переписку между ним и Анной Танеевой. Однако воспроизводить его полностью мы не будем, поскольку Власову не удалось избежать эмоциональных оценок личности Анны Александровны, навеянных не столько воспоминаниями царского генерала, сколько общепринятыми в отношении Анны Вырубовой стереотипами.

Отметим лишь то, что матушка Мария рассказала все, что с ней произошло и в революционном Петрограде, и в Финляндии. Но в своем рассказе невольно допустила упрек в адрес Маннергейма, что он «не прихлопнул» Керенского, когда в начале 1918 года тот спасался в Финляндии, - видимо, «пожалел за то, что он привел к власти Ленина и Троцкого!». «Эта фраза смутила Маннергейма, и он начал упорно рассматривать свои сапоги». Интерес к ее рассказу был потерян, дальше Маннергейм лишь делал вид, что внимательно слушает.

Единственный вопрос, который его занимал, касался Распутина. Как могла она связать свои лучшие годы с ничтожным и заурядным Распутиным? В ответ на его вскользь брошенное упоминание о Распутине матушка Мария вновь, как и прежде, как и всегда, стала защищать Григория Ефимовича, утверждая, что он не имел влияния на политику, думал только о здоровье наследника, и главным для него был Бог. Но ее доводы воспринимались как «ложь». Все же процитируем отрывок, в котором Власов воспроизводит описание беседы глазами Маннергейма: «Она отключилась от внешнего мира, ориентируясь только на свои внутренние импульсы. Маннергейм много знал и читал о Распутине - хитром мужике, развратнике, священнике и дипломате, поэтому слова Анны ничего нового ему не говорили… Слушая детский лепет Танеевой, Маннергейм подумал: «Жаль ее - живую тень молодых лет, которая перешла из России в Финляндию, словно из одной пустоты в другую, ничего не знающая, неизменная и беззащитная"». 199 199 Там же, с. 165.

Так про себя откомментировал фельдмаршал Маннергейм рассказ человека, который, быть может, был единственным, кто знал правду и мог ее поведать всему миру. Но мир в лице бывшего царского генерала Густава Маннергейма оставался глух к истине, потому что сам был поражен теми пороками, которые пытался и пытается приписать несчастному Другу Царской Семьи. 200 200 Там же, с. 166. Свидетельством тому служит и сама книга о фельдмаршале Маннергейме, которая, несмотря на несомненный интерес, связанный с приводимыми фактами и документами, тем не менее изобилует подробностями частной жизни Густава Маннергейма, которые вполне могли бы «украсить» произведения современных авторов с ярко выраженным «клюквенным» уклоном.

Разговор между фельдмаршалом Маннергеймом и монахиней Марией примечателен еще и вот чем. Он свидетельствует о том, что, пройдя через многие испытания, имея возможность за годы своих злоключений ознакомиться с мнением, доводами, свидетельствами и воспоминаниями множества людей, все взвесить, пересмотреть свои взгляды, разобраться во всех вопросах, касающихся ее привязанностей и симпатий, оценить прошлое, увидеть свои ошибки, наконец, подведя итог всему, придти к истине - матушка Мария не переменила своего мнения относительно Григория Ефимовича Распутина. Она по-прежнему осталась его глубокой почитательницей и защитницей. Это удивительный и очень ценный вывод, так как любая истина проверяется временем и испытаниями. Но ни то, ни другое не поколебали отношения Анны Танеевой (монахини Марии) к Другу дорогих Царственных Мучеников.

Во время визита матушка Мария не просила материальной помощи, а лишь рекомендательное письмо для чиновников. Что и было ей предоставлено «в память о былом». Но «в августе 1943 года Анна и Вера оказались на грани голода. Пенсия из Швеции не поступала. Финский Красный Крест в помощи отказал». Матушка Мария была вынуждена вновь обратиться к Маннергейму с просьбой «хоть чем-нибудь помочь». Свой ответ он начинает с отказа: «Я сам не могу Вам помочь, имея много обязательств, из которых не могу вырваться… Я позвонил в комитет женщин Финляндии (Красного Креста), где мне сказали, что они имеют небольшую сумму Ваших денег. Эта новость меня очень обрадовала…». 201 201 Там же, с. 169.