Ю. Рассулин - Верная Богу, Царю и Отечеству

Третье. Относительно тетрадей А.А. Вырубовой и их содержания. Ссылаясь на А.А. Сергеева, В.П. Козлов свидетельствует, что единственная тетрадь, конфискованная у Анны Александровны при обыске и фигурировавшая в следственном деле (тетрадь N 1), содержала записи бесед и размышлений Григория Распутина. «В этой связи Сергеев обращает внимание на ту часть предисловия к публикации ["дневника»], в которой издатели указали, что на одном из допросов Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства Вырубовой была предъявлена ее же «тетрадь номер один», которую издатели определили как часть «дневника». Однако стенограмма допроса показывает, что это был не дневник в общепринятом смысле. «Тетрадка полна разных записок на какие-то мистические темы», - отметил председатель… Из дальнейшего следовало, что Вырубова пыталась в своей тетради записывать изречения и телеграммы Распутина… Но очень странно, что издатели в «Минувших днях» полностью проигнорировали стенограмму допроса, лишь мельком упомянув о ней».

Были ли у Анны Вырубовой еще какие-нибудь тетради, Чрезвычайной следственной комиссией установлено не было. Этот факт подтверждает высказанное нами предположение, что пятнадцать тетрадей, упоминаемых Анной Александровной в ее коротких записках (вернее, то, что в тетрадях было написано), не являются ее дневниковыми записями, а являются высказываниями Г.Е. Распутина и в этом смысле принадлежат «Ему» (напомним, что в записке притяжательное местоимение «Его» написано с заглавной буквы, несомненно, для придания этому слову особого значения. Напомним также, что именно эти записки легли в основу легенды о существовании таинственных дневниковых записей, подлинник которых предъявлен не был, но был заменен рассказом о детективном исчезновении подлинника в проруби).

Четвертое. Из книги В.П. Козлова следует, что судьба «дневника» решалась на высшем партийном уровне. Вопрос о нем поднимался временно исполняющим обязанности заведующего отделом печати ЦК ВКП(б) Н.И. Смирновым, рассматривался на заседаниях секретариата ЦК ВКП(б) и оргбюро ЦК ВКП(б). Отмечено также, что закрытие альманаха «Минувшие дни», в номерах которого печатался лжедневник, произошло «при вмешательстве таинственных сфер (ГПУ)». Отдельно отпечатанные оттиски «дневника» были по инициативе Горького представлены лично Сталину, лично Рыкову, лично Бухарину. Результат был следующий: отдел печати ЦК ВКП(б) «категорически запретил выход дальнейших выпусков» альманаха «Минувшие дни», а на заседании секретариата ЦК от 11 мая 1928 г. было принято предложение о закрытии альманаха как «не соответствующего подлинно массовому историческому журналу, который мог бы культурно просвещать массы» и одновременно способствовать «переделке всей исторической науки, проводимой сейчас марксистской мыслью».

Это не противоречит нашему предположению, что и сама инициатива создания «дневника», в противовес вышедшей книге воспоминаний А.А. Танеевой «Страницы моей жизни», исходила из тех же партийно-таинственных сфер. В пользу этого можно привести простой и убедительный довод: если такую мгновенную реакцию партийного руководства страны вызвал факт публикации лжедневника, в полной мере отвечающего духу классовой борьбы пролетариата с остатками недобитого царизма, то мог ли остаться без последствий выход подлинных воспоминаний, являющихся полным антиподом «дневника» и наносящих удар в самое черное сердце ненавистников Святой Руси, разрушающих самую основу их мнимого могущества, основанного на лжи и на вере в эту ложь?!

Пятое. Важно отметить, что мотивы, которые побуждали А.А. Сергеева и других оппонентов «дневника» горячо и упорно доказывать его лживость, вовсе не связаны с симпатиями ни к русскому самодержавию, ни к Анне Александровне Вырубовой. Более того, эти люди, как и те, кто отстаивал подлинность «дневника», являлись идейными союзниками, то есть и те, и другие были противниками старого режима и его представителей. Ученый А.А. Сергеев определяет свое отношение к этому вопросу следующим образом: «Опубликование этой литературной подделки под видом подлинного документа заслуживает самого строгого осуждения не только потому, что «дневник» может посеять заблуждения научного характера, а потому, что пользование этой фальшивкой компрометирует нас в борьбе с уцелевшими сподвижниками Вырубовой и защищаемым ими строем». Вполне красноречивое признание советского ученого, историка и архивиста доказывает, что в вопросе о подлинности «дневника» столкнулись единомышленники, что цели у них совпадали. Но, как мы видели, разногласия в стане идейных борцов за классовые интересы пролетариата дорого обошлись инициаторам грязного дела. Почему же они не поняли друг друга, не нашли общего языка, не договорились?