Анатолий Максимов - Операция «Турнир». Записки чернорабочего разведки

И опять журналист задавал вопрос: будут ли получены веские доказательства, подтверждающие лояльность Максимова, или факты о замученном агенте, который стал жертвой предательства?

Завершая экскурс по «делу Максимова», журналист подводит итог судьбам сотрудников КККП, в той или иной степени связанных с этим делом. Брюс Джеймс, поняв, что его карьера потерпела крах, ушел из КККП. Он работает в службе безопасности одной из частных корпораций. Ушел из КККП Томас Квилли. Билл Клифф и Фрэнк Дэнтермонт также работают в частном секторе. Находится на пенсии Майк Дар и Муррей Сексмит.

Фрэнк Шортхилл продолжает работать в оттавской штаб-квартире, а Дарелл Колвелл — офицер связи КККП при американской разведке в Вашингтоне.

Заканчивал канадский журналист статью словами: «Ходят слухи, что Максимова видели за пределами России после 1978 года, но это только слухи…»

Весьма характерно, что в статье канадского журналиста, занявшей газетную полосу, не нашлось места ответу на вопрос: почему все же сотрудники КККП пошли на обман своего правительства? А может быть, «обмана» и не было? Подобное время от времени происходит в США, где из года в год упорно создается «миф о самостоятельности ЦРУ», цель которого — в случае провала в щепетильных шпионских делах отвести удар от президента и его администрации.

Как мне кажется, волей или неволей, но канадский журналист подыгрывал тем, кто хотел бы ответственность «за разведывательную деятельность КККП за рубежом» и связанный с ней провал в «деле Максимова» свалить «на парней из службы», которые якобы «ради дела преступили закон».

Считаю ли я себя человеком с фатальной судьбой? Судите сами: средняя школа на Севере, в которой я учился, давно не существует, аэроклуб закрыт, военно-морское училище расформировано в конце 50-х годов, а контрразведывательная школа — в середине 60-х. Разведшкола возведена в ранг Академии, а сама разведка выведена из органов государственной безопасности и превращена в самостоятельную службу.

Может быть, фатальность заключается в том, что мои многосторонние увлечения в конечном счете привели меня в разведку и мне представилась возможность поработать на «молчаливом фронте» не одно десятилетие? И, возможно, в том, что именно на меня вышла канадская спецслужба?

События оперативного мероприятия «Турнир» лишний раз иллюстрируют мысль, высказанную и реализованную на практике одним из директоров ЦРУ, который придавал особое значение такому виду работы разведки и контрразведки. Он считал, что при создании «непреодолимых барьеров для агентуры иностранных разведок, пытающихся получить доступ к национальным интересам США, наиболее эффективным средством мог быть специально подготовленный контингент» — приманка для разведки. «Эти лица должны быть везде», — говорил глава разведывательного ведомства США, подчеркивая, что «только так можно контролировать действия иностранных разведок и отвлекать их от истинных устремлений».

По решению руководства нашей разведки, тогда еще части госбезопасности, Центр общественных связей организовал встречу с канадским журналистом Нейлом Макдональдом — автором статьи о работе КККП с «русским коммерсантом». В девяностом году он занимал руководящий пост в государственной Канадской телерадиокомпании и заинтересовался предложением создать совместную телепередачу о тех событиях.

Макдональд нашел канадских участников операции «Золотая жила» — бывших сотрудников контрразведки — и получил их согласие выступить в передаче. Четверо из них раскрыли перед общественностью обман правительства Канады: оно было в курсе «дела Максимова», давало санкцию на изготовление документов для «агента» и финансирование его работы с канадской стороной. Эксперты правительства надеялись через этого «агента» проникнуть в торгово-экономические и коммерческие секреты Советского Союза. Уговорив сотрудников КККП взять всю вину на себя и скрыть причастность правительства к этому «делу», оно никак не компенсировало им же обещанного вознаграждения. Развал Советского Союза «заморозил» работу по преданию гласности тех событий.

Тогдашнее мое положение в нашем разведывательном ведомстве, роль и, смею надеяться, неплохой вклад позволяют мне отнести себя к категории рядовых разведки. Звание — капитан 1 — го ранга — далеко не из самых последних и меня вполне устраивает, даже нравится. Более того, разнообразие проблемных направлений в работе, ее география и, отброшу ложную скромность, эффективность позволяют хоть и несколько вычурно, но точно определить зрелый период моей жизни — как «оперативную жизнь чернорабочего разведки».