Виктор Виткович - Круги жизни

— А бычьи шкуры? — спросил купец. Шасенем рассмеялась:

— Пока продашь бычьи шкуры, пройдет неделя. Ты же говоришь, что дня не можешь прожить без Гюль-Нагаль!

— Аллах свидетель, я спешил к Гюль-Нагаль, — сказал купец. — Все ночи в пути я не спал, скорбя о ней и стеная. Но в Ургенче были дешевы бычьи шкуры: мог ли не заехать туда?

— Вот и разминулся! Скачи же скорее к ней! И привези мне Гариба!

Купец сказал:

— За бычьи шкуры я выручу не меньше четырехсот червонцев.

— Ладно, — сказала Шасенем, — Давай твои бычьи шкуры!

Подружка подала ей сундучок, Шасенем вынула мешочек с. деньгами и протянула купцу, Эзбер-ходжа сбросил с верблюда переметные сумы, позвенев червонцами, повесил мешочек себе на шею — и за пазуху.

— Надеюсь, купец, на обратном пути ты не заедешь в Ургенч?

— В Ургенч нет, но я хотел посетить Бухару. Нынче там, говорят, дешевый урюк.

— Дешевый урюк, всемогущий аллах! — воскликнула Шасенем. — Я заплачу тебе всю цену не купленного тобой урюка, если ты поедешь домой, никуда не сворачивая, и привезешь мне Гариба!

— О роза среди роз! — воскликнул купец. — Я привезу тебе Гариба. Привезу! Мне известно, каково нетерпение любящих!.. — Он влез на верблюда. — … У меня самого от ожидания, что увижу Гюль-Нагаль, сердце прыгает как птичка джикджикий!

И верблюд повез его, покачивая змеиною головой.

Он был еще жив, Гариб, но завидовал мертвым. Сидя перед лавкой Эзбера-ходжи, он пел:

Вокруг заливался слезами народ:

— Это Меджнун… Новый Меджнун, тоскующий по Лейли…

На базар вступил караван, возвращающийся из дальних странствий. Гариб пел:

— Гариб! — крикнул Эзбер-ходжа, подходя во главе каравана.

— Здравствуйте, Эзбер-ходжа! Они обнялись.

— Я думал, ты давно в Диарбекире! — сказал купец. — Ведь Шасенем послала за тобой Гюль-Нагаль!

Тут в дверях лавки показалась Гюль-Нагаль.

— О, владычица моего сердца! — возопил купец, подбежав к ней. — Целый год я твердил: «Ты — розы ветвь, я — пойманный соловей, песню любви поющий в петле, дорогая…»

Гариб тронул его за рукав:

— Эзбер-ходжа… Вы что-то хотели сказать про Шасенем…

— Ну да! И я удивляюсь, что ты еще тут! Разве не знаешь, что у нее назначена свадьба?

— Свадьба?!

— Да. Шасенем сказала: если вовремя не приедешь, она примет яд и умрет.

— Когда свадьба? — спросил одними губами Гариб.

— Понимаешь ли… — смутился купец. — В Бухаре был дешев урюк. И я…

— Когда свадьба?! — повторил Гариб. Ему ответила Гюль-Нагаль почти весело:

— Сегодня.

— Сегодня?! Эзбер-ходжа сказал:

— Да, в первую пятницу после осенних праздников. Значит, сегодня.

Дикими глазами Гариб посмотрел вокруг и со всех ног ринулся неизвестно куда.

— Гариб! — крикнул Эзбер-ходжа. Куда ты? Где Диарбекир, а где Халап-Ширван. Туда два месяца пути!

Но Гариб скрылся за поворотом улочки. Купец поглядел на ширванцев, слышавших и видевших все, махнул рукой:

— Этот сгорел от любви, — и спросил у Гюль-Нагаль. — Но почему ты ему не сказала про свадьбу?

— Пусть поплачет, — ответила Гюль-Нагаль. — За то, что меня оскорбил.

— Он осмелился?! Гюль-Нагаль усмехнулась:

— Нет, на это-то он не осмелился. Просто он сказал… Но я уже забыла, что он сказал: я не помню обид.

— Ты хорошая, — сказал Эзбер-ходжа и обнял жену.

Разве может сравниться чья-либо быстрота с быстротою влюбленного сердца? Мир велик, есть в нем пустыни, есть сады, есть реки, и есть даже моря. И помимо того, мир полон чудес. Едва Гариб выбежал за город, слышит — топот, глядит — рядом всадник сдерживает коня, и конь бьется в узде, будто в челку ему забрался муравей.

— Юноша, — спросил всадник. — Куда держишь путь?

— Я хотел попасть сегодня в Тебриз!

— Садись позади меня на коня!

Гариб вскочил на седло позади всадника.

— Закрои глаза!

Гариб обхватил руками всадника, зажмурился.

— Теперь открой!

Гариб глянул и не поверил себе: перед ним белели стены и минареты Тебриза.

— Виноват, я ошибся… Я хотел сказать, мне надо в Мерв!

— Верблюд хорош горбатый, а слово прямое! Закрой глаза… Теперь открой!

Перед ними блестели голубые купола и минареты Мерва, Гариб слез с коня и упал на колени: