Петр Худяков - Путь к Цусиме

В КРОНШТАДТЕ, РЕВЕЛЕ И ЛИБАВЕв 1904 г. работа "кипела", как никогда. В конце лета в Кронштадте, хотя и спешно, но "со всей строгостью", производились приемки кораблей. To и дело ходили на пробу "Суворов", "Бородино", "Орел", "Олег", "Жемчуг", "Изумруд" и друг. Не все пробы оказались, конечно, удовлетворительными: то не хватало обещанных "узлов", то оказывалась нехватка в "индикаторных силах"; то повторно корабли садились на мель на самой линии фортов; после долгой возни их наконец стаскивали, они снова шли и опять садились на мель и т. д., точно в чужих водах. Где задирало, "смазывали", где не хватало, "замазывали"…

Небезынтересны первые впечатления наших товарищей-техников, попавших во флот как раз в компанию 1904 г.

Приведу здесь ряд выписок из писем, которые были получены мною в разное время от участников в походе нашей Балтийско-Цусимской эскадры и которые дополняют собой характеристику личного состава нашего флота.

"Перед тем как подать прошение о зачислении меня во флот представлялся будущему начальству, с головой погружался в атмосферу вежливости и деликатности… Один из адмиралов сказал мне, что он и сам не знает, есть ли вакансии во 2-й эскадре, но что примут они меня во всяком случае… Другой адмирал выразился так, что "министерству до крайности нужны инженеры". В морском штабе однако разъяснили мне, что, принимая меня, как запасного чина военного министерства, они должны испрашивать у него каждый раз особое разрешение. На бумаге о запросе, касающемся меня, я сам видел надпись "срочная". От одного штаба до другого шагов не более 300; но чтобы пройти через всю систему "исходящих бумаг и входящих" и претерпеть все шатания с одного стола на другой, моя "срочная" грамота гуляла почти две недели… Воображаю, что делается с не срочными, да еще такими, над которыми хоть каплю надо подумать…"

Корабли Балтийско-Цусимской эскадры покидают Ревель.

"Нас, попавших во флот из напряженной, трудовой атмосферы Императорского Технического Училища, поражала окружавшая нас в Кронштадте действительность. Мы ожидали здесь встретить серьезную, настоящую подготовку эскадры — учения, тревоги, подготовку к стрельбе, маневрированиям и т. д. Ничего этого не было; лишь через 3 ночи на 4-ю некоторые суда ходили в дозор за несколько миль дальше от своей якорной стоянки в Финский залив; там они отдавали якорь и стояли до утра с поднятыми парами, a утром опять уходили и становились на якорь на большом рейде, заняв прежнее место. Два раза в день, после завтрака и обеда, на Петровскую пристань в Кронштадте приходили катера, переполненные веселыми офицерами в чистеньких кителях и накидках, ехавшими на берег или с берега… Утром и вечером приходили на эскадру тяжелые портовые суда с рабочими, которые производили на кораблях разные исправления и устанавливали беспроволочный телеграф. — Иногда впрочем производили на эскадре шлюпочные учения, траление мин, практиковались с боевым освещением (прожекторами)".

"На кораблях, которые достраивались, шло большое оживление среди рабочей массы. Днем на броненосцах работало до 2000 человек, ночью — до 1000. А для гг. офицеров — опять праздник. Как правило было заведено в нашем флоте, что строевые офицеры, кроме "верха" и палубы, могли ничего не знать. И многие из них, действительно, не знали вовсе своего корабля и не всегда сумели бы пройти в какую-нибудь часть его, называемую в разговоре. Специалисты офицеры (штурманы, минеры, артиллеристы), поскольку хватало у них знаний и охоты, следили отчасти за вооружением своих частей. Не везде они могли следить за работой, п. ч. не имели для этого прежде всего достаточных технических знаний [233]. В плавании при неисправности рулевого привода, напр., штурманские офицеры с академическим образованием были часто вовсе не в состоянии определить причину этого; на помощь призывались или корабельный инженер, или механик; этим же приходилось лезть и сначала знакомиться на месте с устройством штурвала, тратя на это время, и лишь тогда удавалось найти причину; инициатива и способ исправления отдавались, конечно, в руки механика"…

Первый отряд эскадры Рожественского вышел из Кронштадта в Ревель 12 августа. В нем все еще недоставало транспорта "Камчатки" и броненосца "Орел"; у 1-й перед самым уходом были испорчены машины, а 2-й все еще был не готов.