Александр Мосолов - При дворе последнего императора

Я никогда не забуду первого дня, проведенного мною в царском поезде.

Накануне отъезда прислуга расположила — в соответствующих купе — одежду и туалетные принадлежности. Все лишнее бросалось в багажный вагон, доступ в который был открыт и днем, и ночью.

Мы собрались в царском павильоне за полчаса до приезда Их Величеств. Государь, государыня и дети прибыли за несколько минут до отхода. Поезд двинулся в путь тотчас же.

В 5 часов вечера скороход прошел по вагонам, заявляя, что Их Величества приглашают нас к чаю. Собрались в салоне. Государыня подошла ко мне и сказала несколько слов: видимо, для того чтобы одобрить новичка. Затем мы перешли в столовую и заняли места по старшинству. Царь и царица сидели посередине стола, один против другого. Я был в это время в чине полковника и поэтому оказался на самом конце стола. Две старшие фрейлины сидели направо и налево от государя. Соседями государыни являлись граф Фредерикс и генерал-адъютант Гессе. Когда государыня отсутствовала, ее место занималось графом Фредериксом. Общий разговор тотчас же завязывался между лицами, сидящими вблизи от царя. Остальная публика разговаривала между собою вполголоса.

Присутствие императрицы — я скоро в этом убедился, к сожалению, — создавало какую-то атмосферу принуждения и неловкости, видимо ощущаемую и самой императрицей. Мы все были веселее и разговорчивее, когда ее с нами не было.

Наиболее красочным из путешественников был, конечно, придворный хирург доктор Гирш. В момент моего назначения ему было под 80 лет; начал он свою службу при Александре II и продержался на протяжении трех царствований. Его познания в области медицины не могли быть очень свежими, и свита смотрела на него слегка снисходительно. Но государыня очень его уважала, и он, так сказать, входил в состав царской семьи. С ним советовались по поводу воспитания детей, ему прощали все его эксцентричности.

Например, он курил сигары без остановки, зажигая новую об окурок предшествующей. Между тем государыня не выносила запаха сигар.

Я слышал, как она однажды сказала Гиршу:

— Отодвиньтесь немного, а то я задохнусь.

— Ваше Величество, я курю сегодня первую и очень маленькую сигару…

— Хороша маленькая сигара… Из-под двери вашего купе шел такой дым, точно подожгли амбар табаку.

Когда Гиршу говорили:

— Никотин — это яд…

…он отвечал:

— Да, яд, но яд медленного действия. Я его принимаю пятьдесят лет подряд, и он еще ничего не смог со мной сделать.

Прислуга приносила чай. Стол был заставлен печеньем и фруктами. Алкоголя не было, но флаг-капитан Нилов не мог обходиться без рому или коньяку, и когда он выходил к чаю, лакей подавал ему соответственную бутылку.

Чай продолжался около часу. Часто государю приносили последние агентские депеши, еще им не просмотренные. Просмотрев их, он передавал листки соседу. Фрейлины при этом в счет не шли, ибо они проявляли полное равнодушие к кускам бумаги этого рода.

После чаю мы возвращались в вагоны: кто читал, кто разговаривал в коридоре.

Обед подавался в 8 часов и продолжался 50 минут. После обеда царь вставал, и мы все ему глубоко кланялись.

К чаю, подававшемуся вечером, царь выходил редко, а царица — никогда. Но чай можно было пить, кто как хотел: или в столовой, или в купе. Определенного часа для этого чая не было, так же как и для утреннего кофе.

На следующий день я пошел в столовую ровно в 8 часов утра. Почти одновременно вошел в вагон и государь. Он мне приказал сесть рядом с ним и спросил:

— Вы всегда так рано встаете?

— Ваше Величество, если бы я вставал позднее, то мне бы пришлось торопиться целый день.

— Вот это правильно. Я тоже встаю очень рано. А вот ваш начальник не имеет этой хорошей привычки. Он едва кончает свой туалет к тому времени, когда подается завтрак.

Я указал, что в Петербурге мой доклад у графа всегда начинается в половине одиннадцатого утра.

— Я его не упрекаю за то, что он долго занимается своим туалетом, что понятно в его годы, — ответил государь, — это прекрасный человек, вам будет приятно работать с ним.

Затем, после паузы:

— Вы служили при нем в полку? Его часто обвиняют в том, что он покровительствует конногвардейцам… Я его понимаю: приятно быть окруженным лицами, которых знаешь, которым можно довериться.

Поезд останавливался на больших станциях. Министр двора заранее давал государю список тех лиц, которые будут допущены на перрон. Царь выходил из вагона в сопровождении свиты и разговаривал с местной администрацией. Губернаторы получали приглашение сесть в вагон и следовать до границы их губернии. Этой же чести удостаивались некоторые военные лица; они делали свои доклады в пути; если надо было переночевать, им отводилось купе в свитском вагоне.