Анатолий (Джордж) Гуницкий: Так начинался "Аквариум"

Конечно, это немного делириумозная ситуация.

Даже психопатическая.

Малость дурдомовская.

Чуть-чуть шизоидная. Да.

Но с тех пор, как Боб стал называть не Толей, не Анатолием, а Джорджем, многое всё-таки изменилось для самого Джорджа в окружающем пространстве. Ведь большинство близких и своих людей называют его именно Джорджем. Ну разве что один старинный приятель – неважно кто именно – мог или даже любил в состоянии лёгкого, ничем не отягощенного подпития, назвать его Джорджелло, впрочем, в этом никогда не было никакой ощутимой, сознательно апробированной и чётко прослеживаемой системы.

Да и может ли быть в этом какая-либо система? Нужна ли она тут?

Нет, едва ли.

Нет, ничуть – ни в коем случае – она не нужна.

Некоторые люди ещё отчего-то называют Джорджа Георгием.

Это они, конечно, из-за собственного невежества так поступают. Из-за незнания, из-за тотальной необразованности своей; вот Боб так никогда его не называл, он и не думал никогда Джорджа Георгием называть, и даже в дурном, в тройном сне, ему подобное никогда бы, и ни за что в голову не пришло. Наверное, если бы он, Боб, услышал когда-либо, что Джорджа зовут каким-то Джорджелло, то уж точно не был бы доволен и рад. Да и с чего бы Боб стал радоваться тому нелепому обстоятельству, что его друга Джорджа, кто-то – да пусть он и тысячу раз подшофе! – называет Джорджелло?

Нет, не стал бы Боб этому радоваться. Удивился бы? Да, наверное. Справедливости ради следует отметить и уточнить, что и Джордж, в свою очередь, никогда, даже и в гомогенном, в тёртом, в сверхпроникновенном, в суперпронизывающем состоянии не стал бы ни за что называть своего старого друга Борькой, Бориской и тем более БГ.

Всё же есть некоторый резон остановиться на буквосочетании БГ. Джордж, конечно же, никогда так не обращался к Бобу, однако иногда, во время некоторых своих журналистско – публицистических – окололитературных – бумагомарательных игр, он порой использовал это не слишком им любимое буквосочетание. То бишь БГ. Да, был такой мелкий грех. Но при этом никогда – никак – ни за что – и ни в какую – не мог Джордж врубиться и понять, отчего некоторые его коллеги – журналисты – очеркологи – интервьюеры и статьепроизводители ставят после буквы Б точку. Джорджа это всегда дико и чудовищно, и страшно, и беспредельно бесило.

Ну, хорошо, чёрт с вами, пусть БГ. Ладно. Жрите. Хавайте. Лопайте.

Подавитесь. Но почему же сначала Б, потом точка, и потом Г.? Почему Б.Г.? Почему?

Так до сих пор никто и не ответил Джорджу на этот вопрос.

Боб летнее время прежде обычно проводил в Сестрорецке. Однажды, осенью, вернувшись из Сестрорецка в Ленинград, он долго и упорно, и страстно, и много рассказывал Джорджу про пионерлагерь ВТО в Сестрорецке. Загадочно и заманчиво звучали незнакомые, неведомые ещё Джорджу имена и фамилии – Андрей Ургант, Ольга Казико, Елена Попова, Балашова, Агранова, Менакер, Клыков. Джордж ещё не знал этих людей и никогда их не видел, но, по рассказам Боба, именно они и составляли едва ли не самую сердцевину Бытия. Позже Джордж узнал их и убедился, что Боб прав. И ещё был Лолик Ромалио, который жил неподалёку от метро «Фрунзенская». Бывал ли когда-нибудь Джордж у Ромалио? Если и бывал, то один раз, вместе с Бобом. Ромалио был мулатом и играл на гитаре, и они с Бобом пели в Сестрорецке «Битлз», что-то типа «Ticket to Ride». Вроде бы как раз Ромалио и научил Боба играть на гитаре эту песню...

Однажды летом Джордж поехал к Бобу в Сестрорецк, поехал он туда из Ушково. Где сам отдыхал много лет подряд. Сестрорецк в ту пору был тихим, сонным, пыльным, но большим дачно-деревенским посёлком с длинными уютными улочками и деревянным вокзальчиком бледно-синего цвета.

Давно всё это было, очень давно. Ежели ещё учесть, что мобильных телефонов тогда, на изломе шестидесятых годов, не было даже ни в сытой Европе, ни в отвязной Америке, ни в социалистически-патриархальной, бодрствующей и вместе с тем злобно-дремлющей и постоянно что-то отрыгивающей России, то остаётся неясным и непонятным, каким же образом Боб и Джордж (то бишь, тогда ещё Боря и Толя), смогли договориться о дне прибытия Джорджа в Сестрорецк. Да, совершенно непонятно. Может быть, они каким-то образом списывались? Но не с помощью же электронной почты, про которую тогда вообще никто не имел ни малейшего представления. Потому что её и де факто, и де юре ещё не существовало. Теоретически они могли списываться посредством традиционной почты. Конвертной и марочной. Почтальонной. Бандерольной.Что ж, это не исключено. Хотя нет никаких реальных доказательств того, что Боб и Джордж когда-нибудь писали друг другу письма. Или посылали бандероли.