Грэм Грин - Распутник

«Длань Господня коснулась его», — написал Бернет, но прикосновение это было вызвано отнюдь не рациональной аргументацией модного проповедника. Если Бог в конце концов и явился Рочестеру, то не победной поступью Судии сквозь главные врата под неумолчные фанфары англиканского здравого смысла, а, скорее, как тать в глухой ночи. Произошло это, когда материнский капеллан читал Рочестеру пятьдесят третью главу из Книги Исаии. Полагая, подобно Бернету, что к сердцу Рочестера проще всего пробиться доводами рассудка, капеллан продуманно выбрал для чтения вслух строки, в которых пророчески предсказаны Страсти Христовы. Но прежде чем эта аргументация была предъявлена, так сказать, в полном объеме, религиозное обращение уже свершилось — и произошло это внезапно; не как хорошо подготовленный и продуманный поступок, но как акт милосердия. «Внимая Священному писанию, он почувствовал, как у него появляется внутренняя сила, которая настолько высветила и высветлила его мысли и убедила его в своей правоте, что он оставил малейшее сопротивление; внутренний голос звучал столь властно, что каждое его слово казалось рассекающим мрак лучом». Слова же эти были библейскими: «Нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему».

Чтение капеллана било прямо в цель: «Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его… Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом…» Рочестеру в этих словах наверняка почудилось описание его собственного случая. Сколь бы очаровательным ни был он в общении с Сэвилом, Бакхерстом и Бекингемом, совершенно другое впечатление он производил на людей, не тронутых порчей двора; они, подобно леди Уорвик, считали блеск его ума всего лишь «факелом, озаряющим ему добровольно избранную дорогу в ад». Но вот слово Господне донеслось до его слуха в самое последнее мгновенье, и ему удалось встать на путь истинный.

Это чудесное перерождение было встречено клириками не без настороженности. Один за другим они зачастили к Рочестеру. Парсонс практически не отходил от его ложа; епископ Оксфордский навещал его каждую неделю; наведывался к нему и доктор Маршалл, ректор колледжа Линкольна и настоятель тамошней церкви. Священники, озабоченно переговариваясь друг с другом, следили за тем, чтобы «мир с собой, к которому он устремился, не оказался бы чересчур легким, а значит, и ненадежным». Вскоре к ним присоединились доктор Бернет и доктор Прайс из церкви Святой Магдалины.

Главным из лечащих врачей Рочестера был доктор Радклифф (которому Том Браун посвятил «Семейную переписку») — человек остроумный и сильно пьющий. «Я не должен, да и, уверен, не смогу пропеть Вам и Вашему приятию мира лучший панегирик, нежели упомянув, что Вы имели счастье дружить с лордом Рочестером, что он получал удовольствие от разговоров с Вами, а что касается уровня и качества беседы, то даже враги милорда считали его в этом отношении высшим судией». Но, если свидетельство Тома Брауна заслуживает доверия, Радклифф порой заставлял даже самых высокопоставленных пациентов дожидаться себя, надолго уединяясь с бутылкой. В стихах на смерть герцога Глостера Браун выразился так:

Но за жизнь Рочестера боролся не только доктор Радклифф. Среди его врачей были приехавшие из Лондона доктор Шорт и доктор Лауэр, а также сын сэра Томаса Брауна доктор Эдвард Браун.

Престарелый писатель с интересом следил за новостями о состоянии здоровья пациента его сына, не брезгуя и тем, чтобы извлечь выгоду из сложившейся ситуации. 7 июля он написал:

Мой дорогой сын… я узнал, что на следующей неделе ты намереваешься вновь посетить Вудсток. И, поскольку ты окажешься в парке, где я некогда высадил замечательные растения, упоминаемые Аристотелем, а затем и Скалигером, осведомись об их судьбе… Нам довелось услышать о великом покаянии и преображении лорда Рочестера, поэтому все добрые люди молятся за него и желают ему всех благ — и чудесного исцеления на земле, и счастья за гробом; тщательно разберись во всем и обстоятельно отпиши мне; подобно тому, как моя кузина Уитерли, живущая у Дж. Уитерли, следит за развитием событий и подробно информирует свою матушку в Норвиче.