Анри Перрюшо - Жизнь Ренуара

Ренуар, совершенно очарованный Алжиром, решил задержаться в нем подольше - вначале он собирался остаться там на месяц. "Не хочу уезжать из Алжира, не привезя чего-нибудь из этой чудесной страны". Он устанавливал мольберт в районе Касбы, Жарден д'Эссе или в их окрестностях. Он написал "Арабский праздник", "Банановые плантации" [123] 123 Обе эти картины в настоящее время находятся в Лувре. ... Удивительный свет Средиземноморья! "Чародей-солнце превращает пальмы в золото, волны катят бриллианты, а люди становятся похожи на волхвов". Ренуар вернулся во Францию только в первой половине апреля. Впрочем, он не собирался засиживаться в Париже, а хотел вскоре отправиться в Лондон, где его ждал Дюре. "После алжирского зноя будет заметнее изысканность Англии".

Однако уже 18 апреля Ренуар написал из Шату Теодору Дюре, что в Лондон он не поедет. В Шату Ренуар встретил Уистлера, который из Лондона ненадолго приехал во Францию. Уистлер лично объяснит Дюре "тысячу причин", по каким Ренуар должен отложить свое путешествие. "Я веду борьбу с деревьями и цветами, с женщинами и детьми и больше ничего не хочу знать. Однако каждую минуту я терзаюсь угрызениями совести. Я думаю о том, что затруднил Вас понапрасну, и спрашиваю себя, легко ли Вам будет примириться с моими капризами... Несчастная доля - вечно колебаться, но такова суть моего характера, и, боюсь, с годами он не изменится. Погода стоит прекрасная, и у меня есть модели - вот мое единственное извинение".

В эти солнечные пасхальные дни в ресторане папаши Фурнеза было людно. Ренуар писал здесь гребцов, заканчивающих свой завтрак. Бывший кавалерийский офицер, участник кохинхинской кампании и недолгое время мэр Сайгона барон Барбье (этот задорный весельчак лет сорока неутомимо прожигал жизнь и почти совсем промотался) предложил Ренуару помочь осуществить его замысел. А замысел был не такой простой: чтобы написать картину, Ренуару надо было собрать на террасе ресторана на берегу Сены, по которой скользили парусники, не меньше четырнадцати человек. Картина эта, несмотря на воскресную праздничную атмосферу, которой от нее веет, чем-то напоминает большие многофигурные композиции, излюбленные Фантен-Латуром, а прежде Франсом Халсом. И хотя работа Ренуара была лишена присущей этим композициям помпезности или, во всяком случае, некоторой парадности, по сути дела, она с ними перекликалась. Картиной "Завтрак гребцов" [124] 124 В настоящее время находится в галерее Филлипса в Вашингтоне. , на которой он изобразил многих своих друзей, завсегдатаев папаши Фурнеза - Кайботта и Эфрюсси, Барбье, Лота и Лестренге, свою натурщицу Анжель (которая отныне уже не могла ему позировать, потому что собиралась замуж [125] 125 Она вышла за "богатого поклонника" и стала весьма благопристойной буржуазкой. Несколько лет спустя, рассказывает Жан Ренуар, она нанесла художнику визит вместе со своим мужем. "Арман знает, что я позировала голой, - доверительно сообщила она Ренуару, - знает, что у меня были дурные знакомства. - И шепотом добавила: - Но он не знает, что я говорила: "Дерьмо"!" ) и Альфонсину Фурнез, Ренуар, хотя сам он, вероятно, этого еще не понимал, прощался со своим прошлым, с долгими годами, которые он провел на берегах Сены и в "Ле Мулен де ла Галетт" среди его танцовщиц. Этим блестящим полотном, большим "антологическим" произведением, заканчивается период импрессионизма балов и ресторанчиков, завтраков на траве и зеленых беседок. Отныне Ренуар будет возвращаться к этим темам лишь в виде исключения. К концу подходил целый период. Период творчества Ренуара и период его жизни.

На переднем плане картины "Завтрак гребцов" за столом напротив Кайботта сидит со своей маленькой собачкой очаровательная молодая женщина в шляпе, украшенной цветами. Эта женщина - Алина Шариго.

* * *

Алина была куда менее счастлива, чем можно подумать, глядя на картину, написанную в Шату. Ей казалось, что она нашла прекрасный способ разрешить проблемы, которые мучают Ренуара - так она звала его в ту пору, да и впоследствии. Вопросы живописи, которые волновали художника (радостный подъем, вызванный пребыванием в Алжире, быстро кончился), не были так уж серьезны в глазах девушки. Ренуар, рассуждала она, "создан, чтобы писать, как виноградник - чтобы давать вино. Стало быть, хорошо ли, плохо ли, с успехом или без него, он должен заниматься живописью" [126] 126 Рассказано Жаном Ренуаром. . С другой стороны, парижская среда, неизбежное в столице общение с другими художниками только усугубляют его смятение. И Алина решила: почему бы им не уехать вдвоем в деревню Эссуа? Там он "сможет писать свои этюды, и занятые своим делом виноградари, которым некогда рассуждать о судьбах живописи, не будут ему помехой" [127] 127 Жан Ренуар. . Но увы, такое решение прельщало Ренуара не больше, чем оно прельщало мадам Шариго-мать... "Надо быть чертовски сильным, чтобы обречь себя на одиночество", - заявил художник, уклонившись от предложения Алины. Алина теперь почти не выходила из швейной мастерской. Ренуар решил провести лето в Варжемоне.