Мигель Руис: Тольтекское искусство жизни и смерти: история одного открытия

– Сарита! – воскликнул он, отирая губы кончиком большого пальца. – Ты со мной! Как хорошо!

Не успела она и слова сказать, как он всем телом повернулся в сторону фантастического горизонта.

– Mamá[2] Мама (исп.) . , ты видишь то, что вижу я?

Мигель восторженно показал на Землю с ее изумительной гаммой цветов. Сарита заметила, как из-под халата на мгновение показался голый зад ее сына. Ей вдруг захотелось сию же минуту отшлепать его, пусть он и давно уже взрослый дядька. Но ему не терпелось показать ей Землю.

– Сарита, смотри!

Ей видна была планета, парившая за изогнутыми ветвями огромного дерева. Ярко и ясно светила она в полночном небе, медленно вращаясь на краю видения, в которое их занесло.

– La Tierra[3] Земля (исп.) . , – со вздохом произнесла она. – Наш с тобой дом. Хватит уже дурить.

– Видишь их? – нетерпеливо спросил Мигель. – Сколько огоньков движется.

Нахмурившись, мать снова стала всматриваться сквозь ветви. Не такой она помнила Землю. Планета неторопливо поворачивалась, на ней ярко горели волны света, время от времени отделяясь и исчезая в космосе. В отдельных местах огни были ярче, чем на остальной поверхности. А это что? Некоторые из них неслись вокруг всего земного шара. Поднимались и рассеивались маленькие искорки, и в то же время все новые волны света падали на Землю, как текучие сновидения.

– Да! Это видения! – воскликнул ее сын, как будто прочитал ее мысли. – Видения тех людей, что меняют человечество. Маленькие, побольше – и великие, вечные. Видения, которые начинаются и заканчиваются, живут, а потом умирают.

– Если они умирают, то куда уходят? – спросила она, озадаченная зрелищем загорающегося и гаснущего света – он был похож на подпрыгивающие звуковые волны на дисплее стереосистемы ее внука. – А где они начинаются?

– В мироздании – в него же и возвращаются! – сказал он, смеясь, и откусил от яблока. – Вон тот, яркий, видишь? – в восхищении спросил он. – Бесподобный! Похож на Джорджа, его послание люди еще помнят. Какое доброе и нежное видение… Видишь?

– Джорджа? А, да. Ученик твой. Низенький такой?

– Нет, Сарита, он из Битлов. И намного выше меня.

Точно. Она вспомнила. «Битлз». Это на звуки их музыки она шла сюда. Она только сейчас едва успела прийти в себя от этой долбежки в голове.

– Сарита, ты видишь мое видение? – прокричал Мигель. – Вон там! Смотри, как светится! И вон, глянь! Это нити от него движутся, ярче становятся… И тут, и там! А вот – золотисто-желтые, нет, цвета червонного золота, вон там. Постой!

Сарита выпустила из рук сумку и схватила его за плечо. Мигель развернулся и посмотрел на нее. Лицо его продолжало светиться радостью.

– Да, твое послание живет, все больше людей привлекает, – сказала она. – Вон оно. Мы видим его.

– Потрясающе, правда?

Мигель наконец прекратил грызть яблоко и бросил его в сторону. Едва оторвавшись от его руки, оно немедленно исчезло. Он хотел было внимательнее понаблюдать за образом видений человечества, но слова матери, произнесенные строгим, мрачным тоном, смутили его.

– Чтобы это видение жило и дальше, нам нужен Мигель. Сейчас ты вернешься ко мне. Тебе еще рано умирать. – Мигель припомнить не мог, когда в последний раз его мать говорила с таким напором.

– Я уже умер, – улыбаясь, ответил ее тринадцатый ребенок.

– Ты не умер. Тебя лечат врачи. Мы молимся за тебя. Предки изо всех сил стараются ради тебя.

Мигель скорчил гримасу, изображая отчаяние, но в глазах его оставался все тот же блеск.

– Madre[4] Мать, мама (исп.) . , только не нужно предков, ладно?

– Твое сердце исцелено, m’ijo[5] Сынок (исп.) . . Тебе нужно только собраться с духом и вернуться к нам. Возвращайся!

– Сарита, это сердце уже никому не вылечить. У меня отказали легкие, а телу моему там без меня постепенно приходит конец. – Он с любовью посмотрел на нее. – Я ведь сам врач, не забывай.

– Но ты еще и трус! Возвращайся, тебе нужно закончить то, что ты начал!

– Ты же знаешь: все, что мог, я уже отдал.

– Ты в этом уверен?

– Ой, дай-ка я расскажу тебе, что мне приснилось перед тем, как я попал сюда.

– Мигель!

– Я был одним из воинов, которые охраняли Теночтитлан и священное озеро. Я был тем воином – ну, конечно, не был, но в каком-то смысле я остаюсь им. Я понимал, чего требует тот страшный миг, и полностью отдался судьбе, а потом вдруг все превратилось в звездный свет и космос.

– Хватит, Мигель! Твой мир – это не только звездный свет и космос. У тебя есть дом и те, кто тебя любит. Вдобавок у тебя есть я. Ты мой сын, и ты должен вернуться ко мне.