Максим Чертанов - Конан Дойл

В 1930-м преступность в Америке, как выражаются журналисты, расцвела пышным цветом; газеты об этом писали, доктор Дойл – читал. А все равно рассказ удивительный. Он удивляет своей схожестью с историями, которые 50 лет тому назад писал Артур Дойл, сидя один-одинешенек в своей новенькой приемной в Саутси и нервно выглядывая в окно в ожидании пациентов. «Чикаго Билл был не только очень высок, но и удивительно силен.» Кид Уилсон – да это ж Мэлони из «Убийцы, моего приятеля»... Юмореска, боксерский рассказ и история о «диком западе». Не очень нам импонируют поиски символики в биографиях, но тут, видно, от нее никуда не деться: замыкался жизненный круг, старый писатель вновь превращался в юношу. С каким вкусом, с каким мальчишеским наслаждением он живописал подробности операции, проведенной ограниченным контингентом честных граждан в американском городке! Воевать очень интересно. Вот если бы собрались все хорошие люди и поубивали всех плохих. А как было бы здорово взять да и разыграть всех нудных старичков-прихожан. Секретные общества, развеселые детские шуточки, костюмированные щеголи-боксеры, бесшабашные головорезы, револьверы, пальба из-за угла, гангстеры в черных лимузинах! И никакой там любви, никаких там занудных бабьих переживаний, никаких туманных призраков; и ни единой грустной нотки, ни полсловечка о спасении души. Бах, бум, трам-тарарам, руки за голову, сдавайся, подлый трус! Как будто в 71 год доктор стал совсем молодым.

Три духовные столицы ждали его осенью. В июне у него было несколько приступов стенокардии. Один раз он шел по коридору – медленно, держась за стену, – и все-таки упал. На шум прибежал дворецкий; доктор попросил ничего не говорить жене. Тем временем в Лондоне проходил очередной процесс против медиума: миссис Кантлон, гадалку, обвинили в запрещенном занятии, ей был предъявлен иск на 800 фунтов стерлингов. Дойл немедленно написал протестующую статью, но этого ему было недостаточно. Он заявил, что поедет в город: лондонское спиритическое общество, председателем которого он был, готовило делегацию к государственному секретарю Великобритании Клайнсу. Врачи негодовали, Джин умоляла. Все равно – собрался, оделся и поехал. Он уже еле-еле ходил. Но делегацию Клайнс принял, а это главное. Дойл рассчитывал дожить до того дня, когда законы против ведьм будут отменены. Не дожил. Последняя английская ведьма, Хелен Дункан, была осуждена по закону 1735 года в 1944-м (за предсказания, связанные с ходом военных действий). В тюрьме ее посетил Черчилль. Когда он выиграл выборы в 1951-м, закон о колдовстве был отменен. По новому закону уголовному преследованию стали подвергаться лжемедиумы – за мошенничество.

Июль начинался уже привычно: приступы чередовались с улучшениями. Доктор не прекращал читать и работать. В те дни он прочел воспоминания Черчилля о Дарданелльской операции, где тот частично признавал свою ошибку, и тотчас отреагировал письмом в «Дейли телеграф»: «Представьте себе ситуацию, если бы мы захватили Константинополь и вывели Турцию из войны. Константинополь был обещан России, и теперь бы нам противостояла могущественная держава, обращенная к Европе по фронту, растянувшемуся от Архангельска до Средиземного моря. Если бы эта держава была большевистской, то ситуация была бы ужасной. <...> Может быть, наша неудача в итоге оказалась благотворнее, нежели успех, если бы мы его достигли, и это является еще одним примером того, как самые умные планы человека были отодвинуты чем-то другим, более мудрым».

Очередной приступ начался в ночь на 7 июля. В Кроуборо не оказалось кислородных баллонов; Деннис и Адриан помчались на машине в Танбридж-Уэллс. Кажется, все обошлось. В половине восьмого доктор пожелал подняться с постели. Ему помогли сесть в кресло. Вся семья была рядом; Джин держала его за одну руку, Адриан за другую. Незадолго до этого он сказал в письме американцу Эрнсту (бывшему адвокатом Гудини), что, возможно, скоро встретится со своим другом и у них наконец-то будет возможность все обсудить. Он сидел, смотрел в окно, слабо шевелил губами. Сказал Джин, что она самая лучшая из всех сиделок на свете. Через час он умер.

Похороны состоялись 11 июля. Проводить соседа в последний путь собрались почти все жители Кроуборо. Цветы и телеграммы прибывали по железной дороге вагонами. Весь парк грузовых автомобилей Кроуборо обслуживал в тот день только одного человека. Присутствовавшие отмечали, что атмосфера на похоронах была скорее торжественная, чем мрачная. Члены семьи не выглядели убитыми. Среди многочисленных венков от домашних наличествовал венок от собаки доктора – ирландского терьера Пэдди. Некоторые гости сочли это проявлением дурного тона.