Алоис Цвайгер - Кровавое безумие Восточного фронта

В моем полку в первый же день наступления погибли командир 18-го пехотного полка, все без исключения командиры батальонов, среди них и командир моего, 2-го батальона гауптман Хойсель. В тот самый страшный первый день пали и командиры артиллерийских частей и подразделений. Красная Армия неукротимо продвигалась на запад. Из остатков разгромленной 6-й пехотной дивизии и 18-го пехотного полка был срочно сформирован 6-й мотопехотный батальон под командованием гауптмана Шрайнера и подчинен 19-й танковой дивизии. Моя прежняя 6-я дивизия больше не существовала. Гауптман Шрайнер назначил меня связным. Русские танковые части и соединения, воспользовавшись важнейшим преимуществом — отличными дорожными условиями, — стремительно продвигались на запад. При этом они все чаще прибегали к испытанной нами еще летом 1941 года в России тактике окружения частей противника. Так возникли так называемые подвижные котлы, перемещавшиеся в западном направлении. Мы тоже оказались отрезанными на участке между реками Вислой и Пилицей. Предполагалось, что там наступающего противника сдержат наши заранее подготовленные оборонительные позиции. Однако позиции эти, к сожалению, были пусты, и наше отступление продолжалось. Между Томашувом и Зулеевом воды Пилицы сковал лед. Соблюдая осторожность, мы сумели переправить по льду реки на другой берег легкие открытые вездеходы, личный состав и войсковые запасы.

Далее отступление продолжилось через Петркув и Лодзь до реки Варта. Важнейшая транспортная развязка Калиш-Острово и Кошнин уже были заняты опередившими нас русскими танковыми частями. Поток беженцев на дорогах, пеших и на повозках русские танки безжалостно сметали в сторону, а кое-где и давили гусеницами. Женщины и дети погибали от холода. Мы сумели отбить у противника вышеупомянутую транспортную развязку, отойти и тем самым избежать окружения. Абсолютно неорганизованно, порой пешим порядком, порой на случайных грузовиках мы продолжали отходить вслед заходящему солнцу.

На душе кошки скребли. Что толку от боевой части, по сути, рассеявшейся и вдобавок к этому отрезанной от всякого войскового подвоза? Воистину ужасна была участь тяжелораненых, не было никакой возможности своевременно организовать их переброску в наш тыл. Немецкие танковые части, точнее говоря, их остатки не имели горючего; мы были вынуждены подрывать самые современные танки типа «Тигр», чтобы они не достались врагу. Иными словами, почти все немецкие танковые силы были разгромлены. В ходе дальнейшего отступления мы видели на одной из дорог брошенный новенький «Леопард» со слетевшей гусеницей. Танкисты ломом отчаянно пытались надеть ее, но, судя по всему, это был сизифов труд. Мы предупредили их, что вот-вот здесь будут русские танковые части, и посоветовали им взорвать машину. Жаль было совершенно новый танк, он сослужил бы добрую службу при отражении атак русских.

Мы продолжали отходить, не останавливаясь ни днем ни ночью. На центральном участке фронта образовалась брешь шириной около 300 километров, и оперативные соединения русских, в том числе танковые, совершенно беспрепятственно продвигались на запад. Связь с вышестоящими штабами, а также войсковыми частями отсутствовала. Не следует забывать и о непрерывных бомбежках и атаках с воздуха русских штурмовиков. Наши люфтваффе опять-таки из-за отсутствия горючего не имели возможности вступить с ними в бой. Заранее подготовленные позиции в тылу были практически не заняты боеспособными частями, и русские просто-напросто обходили их. Какой бы то ни было контроль отсутствовал — остатки полуразгромленных частей спасались бегством. На главных трассах отступления можно было видеть временные щиты с указаниями новых мест сбора боевых частей. Меня не покидало чувство, что война проиграна, и я решил, что единственно разумное теперь — соблюдать предельную осторожность и выжить в этой войне, исключая, разумеется, сдачу в плен русским.

Каким-то образом наша малочисленная боевая группа под командованием гауптмана Шрайнера сумела раздобыть открытый вездеход, да еще и бензин. Теперь мы, битком набившись в машину, вместе с фаустпатронами бодро следовали в сторону Силезии. Добравшись до так называемой второй линии оборудованных запасных позиций, мы убедились, что и она не занята. Перед нами раскинулся огромный лесной массив, наверняка занятый польскими партизанами, а обойти его мы никак не могли. В качестве меры воспрепятствования коварным атакам мы взяли с собой в заложники одного поляка с близлежащего хутора, пообещав отпустить его, как только минуем лес. Его мы собирались усадить прямо на забрызганное грязью правое крыло вездехода. Я же уселся на левом, держа палец на спусковом крючке автомата. Никаких партизанских атак не последовало, лес мы миновали благополучно, а поляк был отпущен.