Константин Михаленко - 1000 ночных вылетов

— На! Хоть сто раз войду в твой прожектор! Подумаешь!..

Он включил бортовые огни и, склонив голову за борт, сплюнул от злости. Прямо в ослепительный свет прожектора, в свистящий за бортом воздух:

— Подумаешь!..

А воздух гудел не совсем обычно. Гудел угрожающе. И гул все нарастал. Краснолобов взглянул на указатель скорости: стрелка подошла к отметке максимальной. Перевел взгляд на высотомер: стрелка неудержимо ползет книзу.

— Павел! Высота! Скорость!..

Но Павел уже сам понял, что с самолетом творится что-то необычное. Он бросил взгляд на приборы и ничего, кроме радужных кругов, не увидел. И в ту же секунду почувствовал нестерпимую боль в глазах. Он еще успел прохрипеть в переговорное устройство:

— Ракету! Дай ракету… красную…

Солдат-прожекторист, помня наставления своего командира, держал самолет в луче. Краснолобов дал ракету, но было уже поздно. Она взвилась в момент удара самолета о землю. Старинные часы фирмы «Павел Буре», подарок отца и предмет добродушных подтруниваний товарищей, остановились в полночь, а Сергей выжил.

Еще больше ссутулился командир полка. От бессонных ночей под глазами темные круги, возле губ жесткие морщины. Когда над свежим холмиком отгремел винтовочный залп, командир взял под руку комиссара.

— Послушай, скажи прямо — я не прав? Может, не нужны эти тренировки, которые приводят к напрасным жертвам?

— Самобичевание, Анатолий Александрович? Эмоции, дружище, побереги на послевоенное время. Нужны тренировки! К ночи, пожалуйста, прикажи приготовить твой самолет. Полетаем в прожекторном луче вместе.

— Но…

— Так надо, Анатолий.

Все реже становятся наши ряды. Где-то в военных училищах уже сдают экзамены новые летчики, ведут контрольное бомбометание другие штурманы. А экипажи нужны сегодня, сейчас!

Январским утром приходит из штаба посыльный: меня и Василия Корниленко вызывают к командиру полка. Зачем?

Командир встает нам навстречу, здоровается и как-то по-домашнему обнимает нас за плечи.

— Поймите меня правильно, — говорит он. — Я не хочу приказывать. Да и не могу. Поэтому как решите, так и будет. А дело вот в чем. В полку не хватает летчиков. Штурманов больше. А полк должен воевать. На задание каждую ночь должно уходить максимальное количество самолетов. Идет такая война, и для Родины каждый самолет… Вы оба закончили аэроклубы. Почти летчики. Вам бы немного подучиться, полетать самостоятельно и… вы справитесь… Есть желание летать?

Мы должны, мы обязаны справиться! Этого требует память о погибших, к этому взывают еще не выплаканные слезы. Мы должны заполнить место в строю, мы должны сражаться и за себя, и за тех, кого уже нет среди нас.

Командир полка сам летает с нами днем и ночью. Полеты по кругу, в зону, на полигон. Взлет, посадка, вираж, переворот, боевой разворот и снова посадка… Кажется, взлетам и посадкам не будет конца. Но вот оружейники в поле за аэродромом выкладывают из прошлогодней соломы крест. Это мишень для учебного бомбометания и стрельбы. Командир полка смотрит на нас уже со стороны. Он устал и измотался не меньше нашего, но, кажется, доволен.

Наконец приходит день, когда мы с Васей меняем парашюты штурмана на ПЛ-5. Так называется парашют летчика.

Командир полка провожает меня в первый полет. Он сам помогает надеть лямки парашюта, расправляет их на спине, одергивает и хлопает по плечу:

— Ну, ни пуха тебе, ни пера!

— Послать к черту, Анатолий Александрович?

— Так полагается, — смеется командир. — А раз положено, посылай.

— К черту, к черту!

Я внимательно смотрю на усталое лицо командира, заглядываю в его серые глаза и замечаю в них скрытую тревогу.

— Все в порядке, Анатолий Александрович. Справлюсь.

Он не отвечает. Только берет мою руку, порывисто притягивает к себе, обнимает и легонько, как водолаза перед спуском под воду, хлопает ладонью по моему шлему.

Я поворачиваюсь и, неуклюже переступая тяжелыми унтами — все-таки мешает пристегнутый парашют, — иду к самолету. У левого крыла три фигуры — экипаж. Техник Ландин, оружейница Маша Красильникова и штурман Николай Пивень.

— Смирно! — Техник Ландин, старший по званию, делает два шага вперед. — Товарищ командир, самолет к вылету готов! Двигатель опробован, горючее полностью!

— Штурман к вылету готов!

— Товарищ командир, боекомплект самолета — четыре фугаски, ШКАС заряжен, опробован, запасные ленты… Ой, товарищ командир, можно я еще раз взрыватели проверю?