Нестор Махно: МАХНОВЩИНА И ЕЕ ВЧЕРАШНИЕ СОЮЗНИКИ - БОЛЬШЕВИКИ

В это время большевики особенно определенно показали мне себя в том, что они хотят во что бы то ни стало сделаться политическими хозяевами в жизни трудящихся всей Екатеринославщины, но не имея своих сил, чтобы водрузиться на этом пути, они стремились достичь этого за счет повстанцев-махновцев. Они, не смотря на то, что я не допустил к власти их партийное начальство, которое они выделили из своего состава для всей губернии и как таковую дарили трудящимся, не спрашивая у них об их желании, - примут ли они ее для себя и будут ли ей подчиняться, - они прислали ко мне свою делегацию во главе с неким Гришей, сообщить мне, что они «получили депешу из Москвы от В. И. Ленина, который вас, батько Махно, припоминает по вашей информации его об отступлении красногвардейских и анархистских отрядов из Украины под натиском немецких армий. Он утверждает вас главнокомандующим всеми советскими войсками на Екатеринославщине. Что на основании этой депеши от тов. Ленина и был, дескать, в спешном порядке объявлен, подхваченный как вам известно, меньшевицкой газетой «Наш голос», список членов, составленного нами Губернского Военно-революционного Комитета с главнокомандующим всеми советскими вооруженными силами на Екатеринославщине - Нестором Махно.».

Анархисты, левые социалисты-революционеры, да и сами большевики помнят, что я говорил тогда об этом назначении меня главнокомандующим. Я им говорил: здесь советских войск нет. Здесь главными силами являются революционные повстанцы-махновцы, цели которых всем известны и понятны. Они борятся против какой бы то ни было государственной политической власти и за свободу и независимость трудящихся в деле Революции и в ее анархических тенденциях - экспроприировать во всенародное пользование все орудия производства и средства потребления и не допускать над этими прямыми завоеваниями тружеников опеки государства. И для меня, - говорил я, - совершенно не понятно, как т. Ленин мог додуматься до того, чтобы назначать меня главнокомандующим, да еще над теми силами, которые не существуют в таком размере, чтобы для них нужен был главнокомандующий.

Тогда же я предложил анархистам, большевикам и левым соц.-революционерам, вместо назначенного большевистским парткомом для трудящихся губернии начальства, организовать вместе с Екатеринославским профессиональным союзом рабочих и повстанцами Временный Революционный Комитет на партийных (sic! - А.Д.) началах - по пять представителей от каждой из политических и профессиональных организаций, Комитет, в задачу которого должны войти: организация населения города и самоохрана последнего и созыв губернского съезда крестьян и рабочих, который и наметит себе для охраны своих завоеваний и связанного с ними нового социально-общественного строительства, нужные конструктивные положения.

- Нам, революционерам, - говорил я тогда товарищам, слушавшим меня, - нужно стараться только связаться организационно и полностью с трудящимися и внести на их сходы, собрания и съезды максимум своего идейного влияния исключительно в интересах расширения и углубления социального характера Революции.

Большевики, выслушав меня, не много поломались, но с ними мало кто из нас считался в этом вопросе, и они, чтобы не остаться за бортом инициативных групп в развертывавшихся событиях, занялись, как и все остальные, организацией предложенного мною временного революционного комитета на паритетных началах.

Совершенно неверно и примечание гр. Кубанина к сообщению меньшевистской газеты «Наш Голос» о действиях махновцев и большевиков в Екатеринославе, которое он подчеркивает: «был организован губернский военно-революционный комитет, куда членом и военным комиссаром вошел Махно».

Читателю уже известно, что в подпольный губревком я лично не входил, а имел в нем своего политического информатора. В революционный же временный комитет, организованный по моему предложению на паритетных началах, я не только что не вошел членом, я даже не присутствовал на его первом заседании. За 4 дня и ночи беспрерывного боя на улицах города, во время которого я в большинстве случаев находился на передней линии огня, не сменяясь и не зная ни сна, ни отдыха, я выбился из сил настолько, что никакие просьбы большевиков, левых эсеров, анархистов и повстанцев не помогли им затянуть меня на заседание этого комитета. Я почувствовал серьезный упадок физических сил и свалился на несколько часов в постель.