Георгий Адамович - Избранные письма

Одно возражение: это мужская статья, а не женская, и женский род звучит в ней фальшиво. Если бы «молодая девушка» долго стояла и глядела на молодцев работавших в лесу, то кончилось бы тем, что они отпустили бы по ее адресу такое словцо, что вся зардевшись, она убежала бы. Это у Агнии невозможная картина

19/V-59, Paris

Cher ami Александр Самсонович!

Караул! Вторник невозможен! Я забыл сказать Р. Г-не, что это единственный вечер, когда я занят.

A partir de воскресенья любой вечер, кроме вторника. Буду ждать Вашего приказа – и простите за хлопоты по устройству.

Искренний привет Анне Семеновне.

Ваш Г. Адамович

19/II-60, Manchester

Дорогая София Юльевна!

У меня уже давно новый адрес, но, ве­роятно, я забыл его Вам дать. Оттого письмо Ваше задержалось.

Спасибо за все, что в нем сказано. Письмо это доставило мне и радость, и удовлетворение — два чувства, не совсем схожие. Хотя я книгу о Маклакове писал наспех и не всегда все договаривал до конца, все-таки во всякое писание попадает что-то «свое». Поэтому Ваш отзыв и был мне дорог. Я давно знаю, что у Вас очень верных слух. И даже догадки, как будто между строк,— тоже верные.

Водов писал мне о толстовском вечере и о том, что Вы советуете устроить его с французами. Я лично решительно против этого. Во-первых, французы окажутся второсортные, а во-вторых — и это главное! — если даже Толстого мы не можем почтить в своем кругу и своими силами, то, значит, окончательно пора «закрывать лавочку».

Сегодня утром с недоумением читал в «Р. М.» статью Левина о Есенине. Что за вздор, безвкусица и болтовня! Кто это? Не могу понять, как мог Водов это напечатать, да еще в двух больших подвалах. Обратили ли Вы внимание на этот шедевр?

Да, о книге Пиотровского: мне кажется, что должен бы сначала написать Терапиано, т. к. он теперь — присяжный критик и, вероятно, обидится, если его обойти. А потом мог бы написать и я, и вышло бы даже хорошо для книги, что о ней два отзыва. Или я мог бы написать в «Н. Р. Слове». Qu'en elites vous? А где книга Н. Владимировны, обещанная на январь?

До свидания, дорогая София Юльевна. Шлю низкий поклон и лучшие пожелания.

Ваш Г. Адамович

28/II-60, Manchester

Дорогой рядовой член Александр Самсонович!

Как живете? Как здоровье Анны Семеновны? Целый век ничего о Вас (написал «от») не знаю. Впрочем, кое-что знаю от Бахраха, который Вас, очевидно, посетил. Пожалуйста, напишите, как и что. Но помните, что хозяйка моя — русская (как и консьержка в Париже), и не пишите непристойностей и глупостей. Это я Вас серьезно прошу, и уже не в первый раз! Хозяйка моя имеет свойства Шпекина, тем более надо быть осторожным, хотя я и не уверен, что Вы по-малокультурности знаете, кто был Шпекнн и чем занимался.

Кстати, о письмах: не так давно в «Н. Р. Слове» был список полученных писем и было одно «для г-жи Анны Присманн». Не для Вашей ли это супруги?

Наша дура nationale едет, по слухам, в Мюнхен. Я очень за нее рад, но боюсь, что она там будет вести себя, как в Париже, т. е. глупо. Я ей написал отеческое внушение на всякий случай, но едва ли оно подействует. Не знаете ли Вы чего-нибудь о Диане, жене Оцупа? Я должен был в течение февраля приготовить сборник и написать предисловие, для чего просил ее прислать мне весь матерьял. Но она умолкла и не прислала ничего. По моим предположениям, она обижена, что я у нее не был перед отъездом, а ограничился письмом. Но может быть, с ней что-нибудь произошло? Если можно, наведите справки, но деликатно.

После 20-го надеюсь прибыть в Париж. Это на предмет покера и собачьего дома. Можете устроить уже около 22—23, если есть охота. У меня есть. Засим до свидания. Кланяйтесь, пожалуйста, с лучшими пожеланиями Анне Семеновне.

Ваш Г. Адамович

6/VIII-60, Nice

Дорогая София Юльевна!

Надеюсь, письмо мое еще застанет Вас в Париже. Спасибо, что вспомнили, написали, и даже сообщили парижские новости (вернее, что новостей нет). Знали ли Вы Одарченко? Это был человек трудный, но умный и по-настоящему даровитый. Могло бы из него выйти многое, а не вышло почти ничего, если только не осталось каких-нибудь рукописей.

Хочу ответить Вам на Вашу последнюю фразу: «никаких иллюзий, я продолжаю жить и действовать, как будто все в порядке». У Вас редко — не в пример другим, «жалующимся»,— прорываются такие признания, разве что в стихах, да и то между строчками. Но какие же возможны иллюзии? Меня когда-то на всю жизнь поразила строчка Alfred de Vigny: