Владимир Малявин: Конфуций

В противоположность историзму Нового времени конфуцианство с непревзойденной в мировой культуре последовательностью и полнотой выдвигает в качестве основы человеческого бытия традицию как вечнопреемственность сознательной жизни. Традиция – это не линейный путь развития, отсекающий человека от природы, а сама среда человеческой сообщительности. Жизнь в традиции знаменует не движение вперед, а уход в глубину, не строительство заново, а открытие все новых глубин смысла в уже известном. Человечество, обратившееся к традиции, восстановит символическое измерение человеческого бытия, создаст цивилизацию не образа или идеи, а живого опыта. Наследие Конфуция входит в современную жизнь не как ее продолжение или отражение, но как альтернатива, предъявляющая «всегда иной» образ человека – образ, возможно, недостижимый и все же неизбежный, ибо он является необходимым моментом человеческого самопознания.

Институты и ценности современного общества имеют рациональное – даже назойливо рациональное – обоснование, но общественная жизнь в целом может представать глубоко неразумной, подобно кошмарному миру антиутопий или романов Кафки – миру, созданному человеком и все-таки насквозь бесчеловечному. В традиционном обществе, всегда почитающем таинство ритуала, рациональное объяснение его отдельных институтов и ценностей может отсутствовать, но культура в ее конкретных проявлениях оправдывается практическими потребностями людей, а взятая как целое представляется бесконечно осмысленной. Собственно, призвание традиции и состоит в том, чтобы сберегать полноту смысла человеческого бытия. Нарождающаяся на наших глазах новая, планетарная цивилизация, не копируя исторические формы традиционных обществ, будет руководствоваться этим призванием традиционного миросозерцания.

Конфуцианство восстанавливает для нас исконную правду человека – простую и возвышенную правду человеческого соприсутствия в мире. В дебрях цивилизации, создавшей смутные призраки людей, лишенных внутренней глубины, людей-винтиков, людей-роботов, оно указывает путь к подлинной, осмысленной коммуникации, обретаемой за пределами абстрактного равенства «субъектов» и столь же абстрактного неравенства социальных «лиц». Оно возвещает о вечно влекущей к себе мысль и вечно ускользающей правде внутреннего человека – единственной, не дающей человеку утерять человеческое в себе. Учение Конфуция требует не крикливой веры в человека, а скорее целомудренно молчаливого доверия к нему. Оно не слагает гимнов «человеку с большой буквы», но оно глубоко и неподдельно человечно.

Привычно повторяя слова Достоевского о том, что человек – это «великая тайна», задумываемся ли мы над тем, что тайна человека потому и велика, что остается как бы невидной, целомудренно-скромной и прячется она в стороне от утешительных догм и громких деклараций – в безыскуснейшей и простейшей данности человеческого существования? Тайна Конфуция заключается, конечно, не в загадках «тайного знания». Она – в безусловной открытости сознания миру, открытости, в которой человек бесконечно превосходит себя. Человек станет человечным, говорил Конфуций, когда «совершит самое трудное в жизни». То, что проще всего, дается труднее всего. С этой бесхитростной мудростью Конфуция можно жить вечно.

Учитель сказал: «Учиться и всякое время прикладывать выученное к делу – разве это не удовольствие? Беседовать с другом, приехавшим издалека, – разве это не радостно? Не быть по достоинству оцененным светом, а обиду не таить – не таков ли благородный муж?»

Учитель сказал: «Того, кто при жизни отца в состоянии постичь его намерения, а по смерти – оценить его деяния и кто в течение трех лет не изменяет заведенных им порядков, можно назвать почтительным сыном».

Учитель сказал: «Беспокойся не о том, что люди тебя не знают, а о том, что ты не знаешь людей».

Учитель сказал: «Если управлять с помощью законов и обеспечивать порядок с помощью наказаний, народ будет стараться избегать их, но у него не будет чувства стыда; если же управлять посредством добродетели и поддерживать порядок при помощи церемоний, у народа будет чувство стыда, и он будет исправляться».

Учитель сказал: «Кто повторяет старое и узнает новое, может наставлять других».

Учитель сказал: «Благородный муж заботится не о своих, но об общих интересах; низкий человек, напротив, заботится не об общих, но о собственных интересах».