Геннадий Левицкий - Александр Македонский. Гениальный каприз судьбы

— Что же, царь, оставляешь ты себе?

— Надежды! — ответил Александр.

— В таком случае, — сказал Пердикка, — и мы, выступающие вместе с тобой, хотим иметь в них долю.

Пердикка отказался от пожалованного ему имущества, и некоторые из друзей Александра последовали его примеру. Тем же, кто просил и принимал его благодеяния, Александр дарил охотно, и таким образом он роздал почти все, чем владел в Македонии.

С момента начала похода Александр стремится везде и всегда быть первым. Он сам правит адмиральским кораблем, он первым высаживается в Азии. Эта жажда первенства в данном случае не стоила никаких жертв Александру, но со временем она гипертрофируется в безумное маниакальное желание быть первым в любой опасности.

Грандиозное мероприятие Александра было только его войной, совершенно ненужной ни македонянам, ни грекам, хотя очередной претендент на мировое господство и пытался провозгласить благородную цель: месть персам за прежние войны с греками.

Между тем Александр отправился в поход, рассчитывая только на себя — таков вывод Арриана. И далее историк с восхищением подчеркивает, что «нет другого человека, который — один — совершил бы столько и таких дел; никого нельзя ни у эллинов, ни у варваров сравнить с ним по размерам и величию содеянного». Послушаем рассказ Арриана.

Итак, Александр вступил на земли, подвластные персам. Немногочисленность его войска вызвала лишь презрение у сатрапов Дария.

Один только родосец Мемнон на совете персидских военачальников предложил не вступать в сражение с Александром, ибо знал, что представляет собой македонская фаланга.

— Надо отступать, вытаптывать подножный корм конницей, жечь урожай и не щадить даже своих городов: Александр не сможет остаться в стране, где нет провианта, — советовал родосский наемник.

На это перс Арсит, правитель Фригии, ответил, что не допустит, чтобы у его подданных сгорел хоть один дом.

Александр был столь же опрометчив, как и его враги. Казалось, военачальники противостоявших армий состязались в проявлении гордыни и пренебрежения друг к другу.

Александр подошел к реке Граник, ведя за собой войско, построенное двойной фалангой, прикрытое всадниками с обоих флангов. В это время разведка донесла, что за Граником стоит огромное готовое к бою войско персов. Старый военачальник Парменион предложил Александру вполне разумные действия:

— Мне представляется, царь, что хорошо было бы в данной обстановке стать нам лагерем на этом берегу реки. Я не думаю, чтобы враг, у которого пехота значительно уступает нашей, осмелился расположиться вблизи нас; тем самым он даст нашему войску возможность легко переправиться на рассвете. И мы перейдем раньше, чем они успеют построиться. Теперь же опасно приступать к этому делу: нельзя ведь вести войско через реку вытянутым строем: видно, как тут много глубоких мест, а сами берега, — ты видишь, как они высоки и обрывисты. Если же воины станут переходить в беспорядке или колонной — в этом положении они всего слабее, — то на них нападет выстроившаяся конница врага. Первая же неудача будет тяжела и для нашего положения сейчас, и сделает сомнительным исход всей войны.

— Я знаю это, Парменион, — ответил Александр, — но мне стыдно, что я без труда перешел Геллеспонт, а этот крохотный ручей (так уничижительно назвал он Граник) помешает нам переправиться сейчас же, как мы есть. Я переправлюсь: этого требует и слава македонцев, и мое пренебрежение к опасности. Да и персы воспрянут духом, сочтя себя достойными противниками македонцев, так как ничего сейчас от македонцев они не увидели такого, что оправдывало бы страх перед нами.

Командовали войском во время битвы македонские военачальники. Все их имена есть в источниках, но мы обратим внимание лишь на представителей одного семейства. Левым крылом македонян командовал Парменион — старый полководец, прославившийся еще во времена Филиппа. Во главе правого крыла стоял сын Пармениона — Филота, и с ним всадники, лучники, агрианы-дротометатели. Никанор, другой сын Пармениона, возглавлял щитоносцев.

А что же Александр? Казалось бы, его заслуга в победе при Гранике была не больше заслуг обычного всадника, но (следует отдать должное) чрезвычайно храброго и безрассудного в опасности. Впрочем, если роль Александра как военачальника была ничтожна, то личный его пример значил многое. Он сражался впереди собственного войска и сделал все, чтобы быть заметным и для македонян, и для врагов.