Яков Гуревич: Ее звали Марией [Документальная повесть]

Между тем Тормахов, израненный, обгоревший, в то время как товарищи, уверенные, что спастись ему уже невозможно, потеряли его самолет из виду, — нашел в себе силы выпрыгнуть с парашютом у самой земли. Через три-четыре недели он убежал из госпиталя и вернулся в полк. Увидев боевые машины, услышав шум моторов, жадно вдохнув привычные запахи бензина, масла, лака и клея, он испытал забытое на время волнение, понял, что попал, наконец, домой, к своим. Смотреть на него, как на диковину, сбежались не только все летчики, но и прибористы, и техники, и оружейники. Командир полка не дал ему отрапортовать, сгреб в охапку, но, увидев, как Тормахов охнул и побледнел, растерянно выпустил из объятий, пристально взглянул на него и все понял.

— Вон ты какой гусь! — деланно возмущенно закричал он. — Сбежал из госпиталя? Ну, это тебе так не пройдет.

— На фронте, говорят, раны скорее заживают, товарищ подполковник!

— Ничего, ничего, я тебя подлечу. Под арест пойдешь! — Только глаза смеялись радостно, озорно.

На следующий день он вызвал Тормахова к себе, уставившись в стол, тоном, не допускающим возражений, твердо сказал:

— Сегодня же вылетишь в Ессентуки, в дом отдыха. Комдив дал самолет, так что немедленно отправляйся.

Тормахов понял, что возражать бесполезно.

На аэродроме его ждал самолет. Тормахов был еще метрах в пятидесяти, когда от самолета отделилась небольшая фигурка летчика, бросилась навстречу. Оказалось, молодая женщина. Короткая стрижка, курносый нос, румяные полные щеки. Неприятно покоробило — для заслуженного летчика, каким он без ложной скромности уже считал себя, могли бы выделить и мужчину. Поздоровался сухо, даже фамилию пропустил мимо ушей, когда она представлялась, молча сел в самолет.

За взлетом, да и за полетом следил придирчиво, почти с озлоблением. Однако уже через несколько минут профессиональным чутьем уловил: летчица хорошо чувствует машину, ведет ее уверенно, спокойно, можно даже сказать, чисто. К концу полета настороженность Тормахова и вовсе рассеялась, и расстались они очень дружелюбно.

И вот теперь летчица, оказывается, в их полку.

Первый совместный полет с Тормаховым в качестве инструктора был назначен на 23 февраля. С самого утра Тормахов испытывал легкое чувство досады. V всех праздник, День Советской Армии, а тут — на тебе! Но в самолет сел спокойно, ничем не выказывая своего настроения. Демонстрируя порядок выполнения полета, сделал один круг, второй. Мария сидела молча, сосредоточенно глядя на приборы и незаметно наблюдая за каждым движением своего инструктора. Когда Тормахов зашел на третий круг, она мягко и в то же время требовательно попросила:

— Разрешите мне, товарищ капитан.

— Ну, давай, пробуй.

Она взяла управление на себя, повела машину уверенно, властно. Тормахов поразился: чуткий истребитель оказался на диво смирным и послушным крепкой и властной женской руке!

Совершили посадку. Тормахов, не поднимаясь с сиденья, сказал:

— Хвалить пока не буду. Но получается неплохо. Хочу несколько советов дать, младший лейтенант, авось пригодятся. То, что на истребитель рвалась, — молодец, хотя и не одобряю, не женское это дело. А вот хитростью запасись, очень пригодится. Хитрость, милая, если ею умело пользоваться, — тоже оружие. Воздушный бой скоротечен, а фашист хитер, у него тысячи уловок. Вот ты и сумей распознать их. Он постарается обмануть, ударить из-за угла. А ты не торопись, прикинь: то ли промах, то ли намеренно подстроенная ловушка.

Выбрался из машины, прошелся, разминая ноги, подождал, пока выбралась и Мария, добавил, словно продолжая разговор:

— Вот еще что: смотри в воздухе в оба! Старайся увидеть противника раньше, чем он тебя заметит. Первым увидел — считай наполовину победил. Прежде чем атаковать, осмотри все, особенно заднюю полусферу — не угрожает ли опасность оттуда. Если не находишь врага, это еще не значит, что его нет, он может оказаться совсем рядом.

Тормахов перехватил веселый взгляд Марии, насупился:

— Хочешь, небось, сказать, что тебе это все известно, летчица ведь, как-никак. Так я тебе вот что на это отвечу, младший лейтенант: в первом же бою поймешь, что «Як» это тебе не самолет связи!..

Повернулся круто и пошел с летного поля.

После пяти совместных полетов Тормахов доложил командиру полка о готовности Марии Кулькиной к проверке.

Аритов, вопреки издавна заведенной традиции, на этот раз сам проверять Кулькину не стал. Может, не хотел излишне волновать летчицу. А может, и сомнения еще кое-какие испытывал. Разрешил Тормахову взять свой «Як» и лично удостовериться в готовности Кулькиной к самостоятельным полетам.