А.М.: Димка

— Я хотел сделать тебе сюрприз. Да и времени не было... Ты уж извини...

— Какой ты глупый...

— Юль...

Мальчик стоит на крыльце. Он смотрит на меня настороженно. У него большие серые глаза. Он меня не знает. Но я приехал, я все-таки приехал. Теперь все будет по-другому. Мне хотелось тогда так думать. Очень хотелось. Но все произошло совсем иначе. Совсем не так, как должно было быть.

Я многого не понимаю. Очень многого. Наверное, проще стать скользкой улиткой и спрятаться в скорлупу. Но где гарантия, что тебя не раздавят сверху? Умение жить и умение вертеться: вот главное, составляющее человеческого тщеславия – его профиль и анфас. Пан или пропал. Русская или польская пословица? Ты заметил, я, оказывается, еще и много философствую. Но не бери в голову, я не философ. Это просто свободный поток мыслей. Они текут как ручей. Прохладный горный ручей в зеленой долине.

Ты помнишь свое детство? Я не очень. Но я совершенно отчетливо помню один эпизод: как мальчиком лежал на траве и смотрел в небо. Мне было лет девять или десять, и у меня на ладони ползла божья коровка: красная коровка, с большими черными точками на своих хрупких крылышках. И было щекотно от ее мохнатых хитиновых лапок. А небо было такое голубое-голубое. Божья коровка пахла травой и землей. Было такое ощущение, что с неба улыбается сам Бог. Этот запах земли с крылышек божьей коровки остался в моей памяти на всю жизнь.

Наверно, хорошо вернуться в детство. Хотя бы на один день. В глазах Димы, да и многих других мальчишек, я ищу себя. Это правда: я понял это. Я ищу себя в глазах мальчишек. Разных мальчишек: веселых и грустных, добрых и злых, смеющихся и плачущих. Я ищу себя. И иногда нахожу. И когда нахожу, у меня праздник. Тихий праздник души.

Так было со мной однажды в электричке «Москва-Тула». Почти пустой вагон. Сбоку – пьяные мужики (общее количество – шесть штук), играющие в карты. Чуть дальше по вагону – девчонка лет двадцати и пожилой мужчина. Прямо, напротив, через одно сидение — мальчик с бабушкой. Мальчик бегал по вагону от одного сидения к другому (ему явно было скучно) и украдкой посматривал на меня.

— Ваш? – спросил я у бабушки.

— Мой. Хотите забрать?

И уже обращаясь к мальчику:

— Вот отдам тебя сейчас дяде...

— Точно. Одолжите мне его на минутку.

Вот так вот просто. Бабушка продолжила читать книжку какой-то дамской писательницы, а я получил три часа общения с мальчиком. Павлик. А фамилия – толи Немертин, толи Невестин. Я не расслышал. Белая как снег голова. Бледное личико с конопушками на носу. Девять лет; но выглядел он на все шесть. Всю дорогу, пока мы ехали с ним, он болтал мне про Шрека (я тогда еще не видел этот мультфильм и спутал его с Рождеством Гринча, в котором играл Джим Керри). Павлику понравилось, что я его слушаю не перебивая. Ему понравилось, что на него обратили внимание. Он говорил, говорил, говорил... И в нем я вспомнил себя. Маленьким мальчиком я тоже охотно общался с взрослыми.

Всего три часа, после чего мы с ним расстались навсегда. Я его больше никогда не видел и не увижу. Но этот маленький эпизод счастья... Мне не нужно было что-то придумывать, как-то выставлять себя напоказ, я был самим собой в тот момент рядом с ним. Когда он и его бабушка выходили на станции перед Тулой, я помог одеть ему желтую курточку, и он долго махал мне рукой в окошко вагона с платформы, когда электричка отъезжала. Я подарил ему один доллар бумажкой и крымский камешек. Он же подарил мне юбилейную десятирублевую монетку с солдатом. Маленькие сувениры нашей короткой дружбы.

Павлик. Я помню тебя. И никогда не забуду. Мы всегда себя ищем в глазах других. Всегда.

Мне хочется описать Плотицино в Никольском-Вяземском. Это небольшая деревушка, бывшее родовое имение Толстых. В этой деревне стоит большой двухэтажный бревенчатый дом, покрытый белым железом на крыше и сплошь увитый диким виноградником. В этом доме родился Лев Николаевич Толстой. Здесь прошло его детство. Чуть дальше к речке стоит знаменитый дуб Пьера Безухова из «Войны и Мира». Он очень большой. Вокруг яблоневые сады: много порхающих стрекоз и черных (лично мне неизвестных – я никогда таких не видел) бабочек. Земля рыхлая и сырая, постоянно холодно и можно довольно быстро подхватить насморк. Вокруг этого «особняка» – и есть Плотицино – пятнадцать или двадцать домов. За домами – лес. Из деревьев – дубы и березы. И только по одной аллее (исключая сам сад), ведущей на автобусную остановку, вдоль церкви и школы, стоят яблони. За низиной течет речка Чернь (понятия не имею, кто ее так назвал). Это очень чистая речка.