Павел Аптекарь: Чапаев

Эти споры могут длиться бесконечно, но архивные документы четко зафиксировали место рождения Чапаева. В 1934 году комсомольцы нашли в местном архиве метрические книги чебоксарских церквей. В документах Вознесенской церкви за 1887 год значилось: имя родившегося — «Василий»; месяц и день рождения — «генварь, 28»; месяц и день крещения — «генварь, 30»; звание, имя, отчество и фамилия родителей и какого вероисповедания — «Чебоксарского уезда деревни Будайки крестьянинь Иванъ Степановъ и законная жена его Екатерина Семенова, оба православнаго вероисповедания».

Правнучка легендарного командира Евгения Чапаева утверждала, что ее дед родился раньше срока, после семи месяцев беременности. Родители, у которых умерли четверо детей из девяти, не слишком надеялись, что слабый младенец выживет. Однако мать сберегла новорожденного Василия, связав для него подобие современного теплого конверта — большую шерстяную варежку. Для купания Васи отец, зарабатывавший на жизнь плотницким ремеслом, выстрогал небольшое корыто. Младенец благополучно пережил весну и лето, Иван и Екатерина облегченно вздохнули: еще один сын — это дополнительные рабочие руки, так необходимые в крестьянской семье. Предки Чапаева жили в деревне Будайке, предместье Чебоксар, основанном по распоряжению Ивана Грозного в 1555 году на месте чувашского поселения.

Будайка была воплощением несправедливости, допущенной при отмене крепостного права: крестьяне перестали быть помещичьей собственностью, но при этом получили мизерные наделы земли, не обеспечивавшие элементарного выживания многочисленных семейств. Под наделы выделили 46 десятин самой низкокачественной земли. Нередко многодетные семьи в восемь-десять человек вынуждены были довольствоваться плодами урожая с одной-полутора десятин земли. Ивану Чапаеву, отцу нашего героя, еще «повезло»: он располагал целыми двумя десятинами суглинка, дававшего скудный урожай, недостаточный, чтобы прокормить растущую семью.

Несмотря на небольшой надел и бедность, Иван Чапаев пользовался признанием односельчан: невысокого роста и плотного телосложения, он отличался огромной физической силой. Однажды на спор поднял на глазах изумленных земляков корову и держал ее в воздухе несколько мгновений, за что выиграл четверть (примерно три литра) первача. Но выпил лишь немного, чтобы сбросить напряжение. Остальное оставил на обмен: может пригодиться голодной зимой. Авторитет Ивана держался не только на уважении перед его физической силой: люди помнили его отца — Степана Гаврилова. Чтобы прокормить семью, Степану приходилось заниматься извозом и бондарным делом, сплавом леса. Степан был мужественным, честным и прямым человеком и заслужил уважение односельчан. В 34 года его избрали мирским старостой деревни. На этой должности молодой по деревенским меркам человек (обычно старостами становились мужчины более солидного возраста) упорно защищал права односельчан на угодья для выпаса скота и лесные участки, необходимые для строительства и заготовки топлива. Местная помещица, сохранявшая власть над крестьянами до выкупа ими наделов, была недовольна активностью старосты и подала на него жалобу. Чебоксарский мировой посредник между помещиками и крестьянами Дмитрий Леонтьев в марте 1862 года отклонил ее жалобу, но уже в августе сместил Степана Гаврилова, «удостоверившись лично в справедливости» требований помещицы и за якобы «неисправное» исполнение им «своих служебных обязанностей». Несмотря на это, Степан Гаврилов первым из односельчан рассчитался по выкупным платежам и весной 1865 года вышел из временнообязанного состояния, завоевав полную личную свободу от воли барыни.

Земляков история с отстранением и быстрый выход Степана из числа временнообязанных никак не смутили, и они сохранили уважение к нему. Причина отстранения была трагикомической. Если верить Евгении Чапаевой, изучавшей родословную своей семьи, Степану поручили перевозку икон и другой церковной утвари. По пути на сельской ухабистой дороге Степан не заметил, что несколько икон провалились в щели телеги и остались лежать в расхлябанных колеях и придорожных канавах. Возможно, дед Чапаев заметил бы пропажу по приезде к месту назначения и исправил оплошность, но как нарочно буквально по пятам за ним следовал деревенский батюшка, который и возмутился небрежностью крестьянина. Возбудили дело о богохульстве и глумлении над святынями, Степана судили и приговорили к заключению в тюремном замке. Насколько длительным было заключение, сейчас выяснить трудно, но, отбыв наказание, Гаврилов вернулся домой и снова занялся общественной деятельностью.