Виталий Севастьянов - Дневник над облаками

Фантасты и космос. Жюль Верн, Герберт Уэллс, Алексей Толстой… Творения ученых — творения писателей-фантастов. За мечтой следуют научные открытия, за фантастикой — научный расчет. Но успех дела в конечном итоге определяют люди. Какими их видели фантасты, и каковы они оказались в реальной жизни?

«…Я уверен, — пройдет немало лет, и сотни воздушных кораблей будут бороздить звездное пространство. Вечно, вечно нас толкает дух искания… Не мне первому нужно было лететь. Не я первый должен проникнуть в небесную тайну. Что я найду там? Забвение самого себя. Вот это меня смущает больше всего при расставании с вами… Я не гениальный строитель, не смельчак, не мечтатель: я — трус, я — беглец».

Эти слова сказал людям инженер Лось, герой романа известного советского писателя Алексея Толстого «Аэлита», перед отлетом на Марс.

Спустя четыре десятилетия с момента выхода в свет романа Толстого наш современник и соотечественник Юрий Гагарин совершил первый полет человека во Вселенную. За несколько минут до исторического старта «реальный Первый» сказал людям Земля:

— Первым совершить то, о чем мечтали поколения людей, первым проложить дорогу человечеству в космос… Назовите мне большую по сложности задачу, чем та, что выпала мне. Это ответственность перед всем человечеством, перед его настоящим и будущим. И если, тем не менее, я решаюсь на этот полет, то только потому, что я коммунист, что имею за спиной образцы беспримерного героизма моих соотечественников — советских людей.

Первопроходцем космических трасс явился гражданин Страны Советов. Вслед за ним многими дорогами Вселенной прошли его соратники, друзья. Появилась новая профессия — космонавт, рожденная эпохой социальной и научно-технической революции.

Часто мысленно я возвращаюсь к 12 апреля 1961 года. Я находился тогда в Центре управления первым космическим полетом. Хорошо помню предстартовые часы и минуты. Все были в огромном напряжении. За несколько минут до старта Главный конструктор космических кораблей академик Сергей Павлович Королев спросил по связи Гагарина: «Кедр (это позывной Юрия)! Как чувствуешь себя?» А тот в ответ: «Я-то чувствую себя хорошо, а как вы себя чувствуете?»… Ну а затем — знаменитое гагаринское «Поехали!». Как по-иному мы тогда взглянули на окружающий нас мир…

Для меня и многих моих товарищей этот день начался значительно раньше — ведь мы принимали участие в создании «Востока» и в подготовке его полета. Рождался корабль, рождалась и терминология, которая сейчас уже прочно вошла в сознание людей. Я помню долгие споры о том, как назвать аппарат, который полетит в космос: космолет, звездолет, астролет?.. Конец дискуссии положил Сергей Павлович Королев: он предложил самое правильное название — космический корабль. Точность этого термина я постиг уже позже, когда сам побывал в космосе: именно корабль в безбрежном океане.

С космонавтами я тоже познакомился задолго до этого дня. Первой группе космонавтов, в которую входил Гагарин, я читал курс лекций по механике космического полета.

Понимали ли мы тогда, что человечество стоит на пороге качественно нового этапа своего развития? Пожалуй, нет. Ведь историческое значение того или иного явления определяется перспективой. Сегодня мы уже знаем — человек будет постоянно работать в космосе. А тот полет в моем, да и не только в моем, сознании был испытательным. Мы были слишком заняты небывало сложными техническими задачами. Это вытеснило ощущение дали. Мы не могли испытать в полной мере, как остальные люди Земли, чувство необычности. Нас в тот день беспокоило в первую очередь — все ли пройдет удачно. Всю грандиозность события мы поняли позже. И перспективу тоже.

Ситуация в технике не новая… Сколько было споров: возможен ли вообще полет на аппарате тяжелее воздуха, подымет ли такой аппарат пассажира-пилота? Авиация утверждалась «в правах гражданства» чуть ли не тридцать лет. С освоением космоса все пошло «космическими» темпами.

Космонавтика утвердилась как наука. И роль ее в развитии фундаментальных теоретических исследований и прикладных наук бесспорна. Космонавтика резко усилила приток новой научной информации по сравнению с традиционными земными методами познания. Например, чтобы выяснить проблемы, связанные с геометрией Земли, наука потратила 200 лет, а проблемы остались не выясненными до конца. С помощью искусственных спутников эта задача была решена за два года. Или сведения о магнитном поле нашей планеты. Десять суток работы одного геофизического спутника дали больше сведений, чем все исследования за последние 100 лет. А разведка природных ресурсов? Объем подобных работ, выполняемых с самолета за десять лет, может быть произведен с помощью космической техники за десять дней…