Виталий Севастьянов - Дневник над облаками

Через несколько дней полета все реже и реже прибегаешь к помощи карт. А через 7-10 суток знакомство состоялось окончательно. Сушу знаешь всю. На континентах — горы, реки, долины, озера, города, гавани.

Привыкаешь и очень легко опознаешь города даже на ночной стороне Земли.

Неоднократно любовались мы ночным видом Парижа и никогда не путали его с Берлином, Римом или Варшавой.

В океане знаешь каждый остров и с радостью, как со старым знакомым, встречаешься с островом Пасхи, затерявшимся среди безбрежной глади океана.

После сна, открыв шторку иллюминатора, посмотрев за борт корабля, незамедлительно сообщаешь: «Подходим к Мадагаскару, через пять минут — Индия!»

Да, действительно мала наша планета, если за 5–7 минут пересекаешь Южную Америку или Африку и если через 10 суток полета в космосе всю сушу Земли знаешь на память.

Другой критерий — это макровзгляд. Это то, что видишь сразу. Я еще в первом полете провел эксперимент. Пролетая над Варшавой, посмотрел, что же видно в Европе одновременно. Наш корабль шел с запада на восток. И вот с левой стороны виден весь Скандинавский полуостров, северные берега Норвегии, Балтийское море, Ленинград, Рижский залив, Рига, сзади — Англия, Ирландия, а вот Лондон, вот Париж, а это уже Пиренеи. Справа видны Адриатика, Черное море, Север Италии, Крым, а впереди по курсу — Москва.

Видишь всю Европу, сразу Европу, в которой столько государств, народов и которая только за наш век пережила дважды такое несовместимое с понятием «человечность» явление, как война. Сколько погибло людей, которые могли бы жить, радоваться жизни и служить человечеству!

Остро ощущаешь ограниченность земных ресурсов, потому что видишь наступление цивилизации на природу и потому что видишь: не на всей суше удобно жить. Много пустынь и труднодоступных горных районов.

И вдруг понимаешь, что сама Земля — это космический корабль, который несется в космосе. Он имеет ограниченные ресурсы и экипаж — человечество, которое должно беречь свою планету, ее ресурсы, беречь самого себя.

Наблюдение Земли из космоса толкает на эти размышления.

7 июня 1975 г.

Суббота, 15-е сутки полета.

АСТРОФИЗИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

…Земля нам сегодня сказала, что мы пролетели что-то около 9 миллионов километров. Много! Но это очень мало, если, например, летишь на Марс.

Пройдет время, и кто-нибудь вот так же, как и мы, пойдет на космическом корабле к Марсу. Земля так же с напряжением будет следить за полетом, помогать, управлять. Но в полете они будут одни, будут оторваны от Земли и медленно-медленно (сутки за сутками) с громадной по земным понятиям скоростью они будут лететь к Марсу.

Мне, вероятно, уже не придется участвовать в этом полете. Состарюсь… Но… Вот бы потопать по Марсу!

12 июня 1975 г.

Четверг, 20-е сутки полета.

ВЫХОДНОЙ ДЕНЬ

Ждешь его долго, проходит он мгновенно.

Проспал я сегодня 13 часов, не просыпаясь. Проснулся с щемящим чувством грусти. Мне приснился дождь — там, на Земле.

— Петя, а ты помнишь шум дождя? — спросил я.

— Забыл уже, — сказал он и задумался. Я в ближайшем сеансе радиосвязи с Землей рассказал им о дожде. Они отреагировали просто:

— У нас вчера здесь прошел такой хороший дождь, грозовой, что и сегодня им пахнет.

Да, не скоро еще придет время, когда мне удастся помокнуть под дождем.

До чего удивительна земная природа, до чего она разнообразна в своих проявлениях! Вот и дождь есть, и мороз, солнце и жара, и осень.

А здесь все не так.

Сегодня на иллюминаторе, обращенном в сторону от Солнца (мы шли в ориентированном полете), я увидел кристаллики льда на внутренней поверхности среднего стекла. Эти кристаллы были совсем иные.

Они были асимметричны — с центральной каверной, похожей на кратер вулкана. И вообще были похожи на инвалидов из чудесного мира земных кристаллов.

Выглядели какими-то пауками-циклопами.

И я вспомнил наш снег, нашу Русскую Зиму, натертые снегом щеки, пьянящий воздух — это не здешняя смесь газов…

И захотелось домой.

Я подавил это чувство и вновь стал исследователем. Взял бортовой журнал, зарисовал весь этот чудо-страх, позвал Петра, и мы сфотографировали эти кристаллы. Мы спешили, потому что уже поворачивались на Солнце и они должны были вскоре растаять.

Затем мы с Петром прибирали нашу станцию, наш дом. Наводили порядок, пылесосили, чистили, включили все противопыльные фильтры. Петр пытался ездить на пылесосе, но тяга его оказалась малой.