Александр Поповский - Во имя человека

Его жизнь прошла в беспрерывной борьбе и беспримерных дерзаниях. Десятилетиями длилась эта борьба. Трудно было поверить, что он обнаружит так много сил, найдет в себе столько решимости. Безудержная мысль Александра Васильевича Вишневского и на закате дней, как в дни ранней молодости, не унималась, и не было, казалось, предела его новым и новым дерзаниям.

Откуда это у него? Он как будто ничем не выделялся, был во всех отношениях человеком обычным.

Вишневский родился в семье отставного офицера, посредственно учился, пел на клиросе дискантом, зачитывался литературой из артиллерийской библиотеки и с неважными отметками окончил гимназию.

В детстве он мечтал быть лесничим, агрономом, работать в лесу, на полях – ближе к природе, дальше от города.

В первый же год после окончания школы он забыл латинский и греческий языки, решительно вытряхнул их из головы. Намерение заняться самоусовершенствованием успеха не имело. Ни добровольные лишения, ни спартанский образ жизни, ни трудные походы по сорок километров в день, с ночевкой в поле или в камышах, к совершенству не привели. Он оставался беспомощным, без гроша за душой и без какой-либо надежды поехать учиться. Помог случай. Богатый подрядчик, любитель церковного пения, проникся сочувствием к юноше-хористу и прислал ему денег для поступления в университет.

И студентом он не был ничем замечателен. Так по крайней мере многим казалось. Он не очень любил засиживаться за книгой, зато владел в совершенстве способностью копировать манеры студентов и профессоров и втайне мечтал стать певцом.

Однако те, кто близко наблюдал молодого человека, не могли не заметить и другого. Юноша полюбил анатомию, проникся подлинной страстью к ней. Никто не мог с такой выдержкой, как он, часами отделывать свои препараты. Они поражали законченностью анатомических деталей и художественностью отделки. Кровеносные сосуды, сухожилия и нервы обнажились им с искусством, редко встречающимся у специалиста. Он, изнемогавший от книжной науки, не ведал усталости в практической работе, когда предмет изучения вставал у него перед глазами. Похоже было на то, что наука становится тем ближе ему, чем больше он ощущает ее практическую сущность.

Увлечение анатомией ничуть не изменило его прежних привычек. Он являлся в анатомичку в белом воротничке, изящный, в тщательно выглаженных брюках. На замечания окружающих он добродушно улыбался:

– Пусть одевается менее опрятно тот, кто считает анатомию недостаточно чистым занятием. Я не чувствую разницы: лежит ли передо мной препарированный труп или раскрытая книга.

Студент окончил университет и, к удивлению профессоров, отклонив предложение остаться при клинике, ушел работать в небольшую больничку. Лестно, конечно, быть в штатах ученого ведомства, но у него свои планы. Его цель – стать хирургом, опытным специалистом, и как можно скорей. Среда ученых знаменитостей не для него. Ему нужна возможность без лишней опеки стать мастером своего дела. Широкая практика – вернейший путь к совершенству.

Больница неприветливо приняла молодого врача. Здесь не было штатного места, и приходилось работать без вознаграждения. Единственным подспорьем были дежурства и замены врача. Он выполнял за других всякого рода обязанности и получал за это гроши. Нужда вынудила его на полгода оставить больницу, поехать на эпидемию в Сибирь.

Врачебная практика, служение и помощь больному – все, о чем он так много мечтал, оказалось делом сложным и трудным. На его глазах каждый день решались вопросы жизни и смерти. Там, где организму грозило несчастье, рука хирурга приносила спасение. Наука утверждала свою власть над страданиями, возвращала здоровье умирающим, а молодому врачу становилось в больнице не по себе. Каждая операция вызывала у него колебания: сомнения осаждали его. Хирурги, казалось ему, слишком грубы, они травмируют рану небрежной рукой и жестоким вмешательством инструментов. Никто не ставит себе цели искать новые пути, изменять и улучшать операцию. Они повторяют одно и то же в продолжение десятилетий, немногим отличаясь от своих предшественников – грыжесеков-цирюльников средневековья. Сердца их становятся жестокими и недоступными к страданиям людей. Нет, такая хирургия не для него. Он не последует за ней и не позволит из себя сделать ремесленника.

Словно не было в прошлом экзаменов и практических работ, диплома об окончании университета, – Вишневский сызнова начинает изучать анатомию.