Иван Майский - Кто помогал Гитлеру. Из воспоминаний советского посла

Да, демонстрация чувств правящей Англии к Советскому Союзу была яркая и законченная»..

А вот еще один эпизод. Недели через две после банкета лорд-мэра происходило открытие новой сессии парламента. Это тоже очень пышная и красочная церемония, в которой слышится голос веков.

Открытие парламента происходит в зале заседаний палаты лордов. Присутствуют лорды в своих красных с горностаями мантиях, их жены в роскошных туалетах с драгоценностями, нотабли государства и дипломатический корпус Король и королева сидят на возвышении у стены Члены палаты общин — древняя традиция — не допускаются в зал. Немногочисленная группа их представителей стоит (именно стоит, а не сидит!) за особым барьером, закрывающим выход из зала заседаний верхней палаты. «Лорд-чемберлен» с глубоким поклоном подает королю текст тронной речи. Король встает и читает ее. Потом король и королева, сделав поклон всем присутствующим, удаляются, и сессия парламента считается открытой.

Мы были с женой на открытии новой сессии палат 1932–1933 годов, сессии, которой суждено было стать столь драматической в истории англо-советских отношений (об этом ниже). Я, как полагалось по этикету, сидел вместе с другими послами справа от трона, а моя жена вместе с другими женами послов слева от трона. По этикету также полагается, что самое почетное место тут отводится женам послов, а уже за ними идут придворные дамы самого высшего ранга. Моя жена в тот момент была самой младшей из жен послов [5] Старшинство в дипломатическом корпусе определяется сроком пребывания посла в стране его аккредитования. Осенью 1932 года я, как только что прибывший в Лондон, был предпоследним в ряду послов в Англии Последним был германский посол фон Хеш, вручивший свои верительные грамоты английскому королю в тот же день, что и я, но на четверть часа позже меня Однако Хеш был холостяк, поэтому моя жена являлась самой младшей амбассадриссой. , и поэтому рядом с ней оказалась самая старшая из представительниц английской аристократии. То была герцогиня Соммерсет. Она была стара, как Мафусаил, и уродлива, как смертный грех, однако вся сияла шелками и бриллиантами. Перед открытием церемонии герцогиня заговорила с моей женой и, увидев перед собой иностранку, спросила:

— А какую страну вы представляете?

Жена спокойно ответила:

— Я представляю Советский Союз.

Эффект этих слов был потрясающий. Герцогиня внезапно изменилась в лице, точно наступила на ядовитую змею. Она безобразно покраснела, на тощей шее вздулись жилы, в глазах загорелись колючие огоньки. Герцогиня резко отшатнулась от моей жены и злобно воскликнула:

— А вы знаете… Я ненавижу Советы!

Куда девались английская выдержка, самая обыкновенная светская вежливость!..

Моя жена не растерялась и, в свою очередь, резко ответила:

— В таком случае я очень сожалею, что вы оказались моей соседкой [6] Данный инцидент имел следующую дипломатическую концовку дня через два после инцидента я посетил заведующего протокольной частью Форин оффиса г-на Монка и, рассказав о происшедшем на открытии парламента, просил его принять меры к тому, чтобы в дальнейшем моей жене никогда не приходилось сидеть рядом с герцогиней Соммерсет. Монк выразил сожаление по поводу несдержанности герцогини, которая, по его словам, являлась настоящим «enfant terrible» при английском дворе, и (надо отдать ему справедливость) позаботился о том, чтобы на различных дипломатических завтраках и обедах моя жена и герцогиня Соммерсет больше никогда не оказывались соседками .

Этот маленький, но такой характерный инцидент был прекрасным дополнением к тому, что произошло на банкете лорд-мэра.

И, наконец, еще одно последнее воспоминание из первых недель моей работы в Лондоне в качестве советского посла.

В числе официальных визитов, которые я сделал после вручения верительных грамот королю, был также и визит к тогдашнему министру финансов и фактическому лидеру консервативной партии Невилю Чемберлену. Во время нашей беседы Чемберлен стал жаловаться, что СССР много продает в Англии, но мало здесь покупает, а полученную в Лондоне выручку тратит на размещение больших заказов в Германии. Видно было, что сердце министра финансов скорбит и вопиет к небу по случаю такой «несправедливости». Я спокойно возразил:

— Чему вы удивляетесь, господин министр? Советское правительство поступает так, как поступил бы всякий хороший купец: продает, где более выгодно, покупает, где более выгодно.