Николай Харламов: Трудная миссия

На другой день мы прибыли в штаб Монтгомери, который располагался в окрестностях небольшого городка. Нас провели в какой-то домик. В уютной гостиной с камином попросили подождать. Вскоре появился фельдмаршал Б. Монтгомери.

Мы обменялись любезными фразами, после чего командующий пригласил нас на обед.

Монтгомери был небольшого роста - и вообще он внешне не производил впечатления грозного полководца, победившего Роммеля при Эль-Аламейне. Но фельдмаршал слыл вдумчивым и опытным военачальником. Ходил он в черном берете, всегда подтянутый и бодрый.

У англичан были первоклассные морские командиры, хорошие авиаторы, но с сухопутными военачальниками им почему-то не везло. После серии непрерывных поражений на суше они наконец-то одержали при Эль-Аламейне свою первую победу, которая была связана с именем Монтгомери.

О нем, как о полководце, были разные, подчас спорные суждения. Кстати, в Лондоне ходило немало анекдотов о нем - добродушных и смешных, иногда не совсем лестных.

Помнится анекдот о том, как король якобы осадил командующего. Монтгомери, как утверждают, хвастался перед королем доблестью английских войск, называя их "мои войска". На что король ответил: "А я думал, что они мои".

Англичане считали этот анекдот очень смешным.

Впрочем, анекдоты рождались в придворных сферах.

Слава же полководца - на поле брани. Монтгомери отличился в боях, и его заслуги, как известно, получили высокую оценку.

Итак, англичане встретили нас приветливо, хотя и без той теплоты и широты, с какой встречали американцы. После обеда, где произносились тосты за победу над фашистской Германией, мы в сопровождении офицера штаба направились на передовые позиции. По дороге я заметил, что наш невозмутимый Файербресс чем-то озабочен.

- В чем дело, генерал? - осведомился я.

- Видите ли, сэр. Ваши погоны. Они такие блестящие.

Прекрасная мишень для снайперов. Может быть, вы их снимете?

- То есть как это?

- Ну, на время посещения передовой...

- Нет, - возразил я, - у нас погоны не снимают,

- В целях безопасности...

- За нашу безопасность отвечаете вы, генерал.

Файербресс обиженно умолк, погрузившись в глубокое раздумье.

- Тогда сделаем так, - сказал он минуту спустя. - Вы накинете поверх кителей защитные плащи.

- Ну, против плащей мы ничего не имеем.

Надо сказать, что в английской зоне нас часто сопровождали корреспонденты газет. Они донимали нас просьбами поделиться впечатлениями, дать интервью.

- Какие впечатления, господа! - отвечал я. - Дайте сначала хоть ознакомиться с союзными войсками.

Но вот наконец трехдневное турне по передовым позициям закончилось. Поздно вечером ко мне в палатку зашел Файербресс и сказал, что корреспонденты ждут обещанного интервью. Мы условились, что на следующий день в десять часов утра проведем пресс-конференцию. Я решил подготовить текст письменного заявления.

Утром мне сообщили, что корреспонденты уже собрались.

Но не успел я выйти из палатки, как встретил генерала Файербресса. Он был явно чем-то озабочен.

- Простите, сэр, - начал он, как только мы обменялись приветствиями, я бы хотел знать, о чем вы собираетесь беседовать с журналистами.

- Пожалуйста, генерал, - и я протянул ему текст заявления.

Он надел очки и принялся читать. Его лицо заметно бледнело - текст явно пришелся генералу не по душе.

В моем заявлении говорилось: "Советская военная миссия ознакомилась с положением дел на союзническом фронте. Мы видели много современной могучей техники. Мы почувствовали боевой дух солдат и офицеров. Мы видели, как прекрасно организованы службы снабжения...

Но мы видели также и слабые, оголенные позиции немцев. И нам непонятно, почему союзники топчутся на месте..."

Текст я привожу по памяти. Но, ей-ей, я не далеко отошел от подлинника.

Генерал Файербресс снял очки, свернул бумагу и мрачно изрек:

- С таким заявлением мы не согласны. Вряд ли вам имеет смысл выступать на пресс-конференции.

- Но почему, генерал? Я был предельно объективен.

- Нет, нет, пресс-конференцию придется отменить.

- Ваше дело, генерал. Только прошу сообщить журналистам, что отменили ее вы, а не я.

Генерал было попытался возражать, желая создать у корреспондентов впечатление, что, мол, во всем виноват советский адмирал. Но я все-таки настоял на своем. Мы вышли в зал, где находились журналисты, и Файербресс вынужден был во всеуслышание объявить, что пресс-конференция отменяется по его решению.