Тем временем стало известно: на северном побережье Таманского полуострова Азовская военная флотилия высадила десанты у Голубицкой и Чайкино, и с их помощью части 9-й армии освободили Темрюк. А в низовьях Кубани 56-я армия штурмовала укрепления гитлеровцев на перешейках между лиманами. По небу волнами прокатывался самолетный гул. Авиация наносила удары по узлам вражеской обороны, настигала фашистские части у переправ, на судах в проливе...
Битва за Кавказ победно завершилась в начале октября. 3-го была освобождена Тамань - городок, обязанный своей известностью повести Лермонтова, а сейчас - последний остававшийся в руках гитлеровцев кавказский порт. Прошло еще шесть дней, и советские войска очистили от врага весь восточный берег Керченского пролива. Морские пехотинцы 83-й бригады высадились на косе Тузла, фактически представляющей собою узкий и длинный, вытянувшийся почти до середины пролива остров.
Запомнились слова, которыми командующий Северо-Кавказским фронтом И. Е. Петров подвел итог всему этому в отданном 9 октября приказе:
На Кубани и Таманском полуострове не осталось ни одного живого немца, кроме пленных.
Радио донесло из Москвы раскаты посвященного таманской победе салюта.
У всех на устах был Крым. После сокрушения Голубой линии, после Новороссийского и других десантов как-то и не думалось, что Керченский пролив может надолго задержать дальнейшее наступление на юге. В Анапе, с расчетом на скорую передислокацию на свое штатное место, развертывалась Керченская военно-морская база. Пока она находилась на Кавказе, командующий флотом подчинил ее командира капитана 1 ранга В, И. Рутковского мне.
Перед Новороссийской же базой - независимо от того, что могло потребоваться от нее сверх этого, - встала во весь рост небоевая, но труднейшая задача: в кратчайшие сроки вернуть к жизни наш порт, сделать его способным обслуживать корабли действующего флота.
Новороссийск лежал в развалинах, многие улицы нельзя было узнать, от почерневших стен с пустыми окопными проемами пахло гарью и, казалось, все еще веяло жаром отгремевшего боя. Как грозное его эхо, каждый день раздавались где-нибудь взрывы заложенных фашистами мин. Страх перед минами задерживал возвращение жителей, нашедших приют в окрестных станицах, и город выглядел пустым. Помню комендантскую справку: через неделю после изгнания гитлеровцев население Новороссийска еще не достигло тысячи человек.
Вопрос О разминировании города стоял первым на первом заседании бюро горкома партии. К объектам, подлежащим очистке от мин прежде всего, отнесли электростанцию, порт, железнодорожный узел, цементные заводы, побережье бухты. Вообще же предстояло проверить, прощупать огромную территорию, и руководители города не полагались на то, что все сделают военные.
В один из коротких приездов с анапского десантного КП мне передали, что придет представиться начальник созданного в городе штаба по разминированию. Сообщили фамилию товарища - Комиссаренко. Я ожидал почему-то увидеть пожилого мужчину из несгибаемых старых служак, вроде флотского ветерана Карнау-Грушевского, возглавлявшего раньше штаб МПВО. Но явилась довольно молодая женщина с осоавиахимовскими знаками различия в петлицах гимнастерки.
- Это вы и есть начальник штаба? - не сумел я скрыть удивления.
- Так точно. Назначили меня.
Я узнал, что Анастасия Георгиевна Комиссаренко окончила перед войной школу Центрального совета Осоавиахима, была начальником городской школы ПВО. А с минным делом, как сама призналась, знакома мало и собиралась учиться вместе с будущими минерами-добровольцами, команды которых сейчас комплектовала. Рассказала, что трудно с людьми: мужчин в городе раз-два и обчелся, идут в команды в основном женщины, а тех, у кого маленькие дети, брать не разрешено работа опасная...
Познакомив Комиссаренко с инженер-полковником Пекшуевым, я попросил Петра Ивановича выделить ей толковых сержантов-инструкторов - это было главное, в чем нуждался городской штаб.
Забегая вперед, хочу тут же сказать, что около трехсот новых минеров, обученных методом практического показа (большинство их составляли молодые девушки), через два месяца приступили к самостоятельной работе. В рапортичках, которые Комиссаренко ежедневно присылала и в штаб базы, фигурировали тысячи мин, снарядов, гранат, извлеченных из-под земли, обнаруженных в подвалах, заводских цехах, штольнях, разных тайниках. Новороссийские городские команды участвовали потом в расчистке также и других участков Голубой линии. Работы смертельно опасной, не обходившейся без отдельных трагических случаев, хватило не только до конца войны, но и дольше. Некоторые девушки обезвредили по четыреста и больше противотанковых и противопехотных мин каждая - счет, достойный бывалых фронтовых саперов!..
Читать дальше