Георгий Холостяков - Вечный огонь

Высадить его надлежало на правом фланге, где действовал полк С. Н. Каданчика. Безусловно, И. Е. Петров решил это уже раньше. Однако, верный своему правилу советоваться с младшими, он спросил, куда, по-моему, следует направить самое крупное подкрепление. Не колеблясь, я назвал правый фланг. Как ни нуждался в поддержке Ботылев, Каданчик был ближе всех к войскам, наступавшим по суше, и мог, получив свежие силы, быстрее двигаться им навстречу.

Попутно командующий фронтом объявил, что батальон Ботылева остается до соединения с другими частями в моем подчинении (в принципе десантники подчиняются командиру высадки, только до того как закрепятся на берегу). Вероятно, И. Е. Петров хотел подчеркнуть ответственность Новороссийской базы и вообще моряков за плацдарм, занятый морской пехотой в центре порта. Впрочем, практически это мало что меняло. Кому бы ни подчинялись высаженные части, наша база продолжала отвечать за их снабжение, за доставку подкреплений, за поддержку десанта береговой артиллерией.

Вскоре я получил приказ командующего флотом, в котором общая численность десантников, подлежащих высадке вторым эшелоном в ночь на 11 сентября, определялась в 2900 человек. У нас на КП уже находились Глухов, Державин, Сипягин - всех их привез на своем комбриговском газике Виктор Трофимович Проценко. Масалкина, тонувшего прошлой ночью на горящем катере, пока оставили в резерве. В связи с потерями и повреждениями десантных кораблей отряды приходилось формировать фактически заново.

Было большой радостью увидеть катерных флагманов живыми и невредимыми. После труднейшей высадки первого эшелона каждый из них оставался самим собою: Глухов - как обычно, спокоен, Державин - хмуроват и не многословен, Сипягин не скрывал гордости тем, что сделано. А общими были собранность, беззаветная готовность снова ринуться в бой. И не требовалось их предупреждать, что высаживать второй эшелон, возможно, окажется не легче, чем первый.

В это время на Дооб приехал член Военного совета флота Николай Михайлович Кулаков - по обыкновению громогласный, брызжущий энергией, словно удваивавшейся в нем в напряженные боевые дни. Он расспросил командиров отрядов о людях, о кораблях. Потом пошел к дальномеру, ловко втиснулся в сиденье и прильнул к окулярам. Подозвав к себе Проценко, Кулаков с укоризной сказал:

- Как стоял, так и стоит Западный мол! А должен быть весь в дырах, провалиться должен был, черт побери! Корабли топить умеете, а с молом не справились...

- Лупили-лупили по нему, а он, видно, на мели сидит, - невесело отшутился Проценко, понимая, что член Военного совета не требует сейчас объяснений.

О непробитых молах Кулаков вспомнил, конечно, не просто так, а потому, что думал о новой штурмовой ночи. Отойдя от дальномера, Николай Михайлович озабоченно сказал, что добавочные проходы в порт, наверное, пригодились бы сегодня гораздо больше, чем вчера.

Но до ночи было еще далеко, и пока солнечный сентябрьский день начал клониться к вечеру, произошло немало событий.

Отбив первую попытку наших войск прорвать сухопутный фронт со стороны цементных заводов и с Малой земли, гитлеровцы бросили новые силы в бой против закрепившихся в городе десантников. Враг явно стремился разгромить их до наступления темноты, до того, как мы сможем высадить подкрепления.

Около полудня Ботылев донес по радио, что здание луба, где находится его штаб, атакуют вместе с фашистской пехотой тринадцать танков. К этому времени непосредственно клуб обороняли сорок морских пехотинцев, а в подвале находились девяносто тяжелораненых.

Донесения поступали лаконичные, сдержанные - это было в характере Ботылева. Да и до подробностей ли, когда комбат и его замполит Старшинов, указав место каждому бойцу, сами - все это мы узнали уже потом - залегли у оконной амбразуры с единственным в штабной группе противотанковым ружьем.

Отражая атаку за атакой, десантники, засевшие в клубе, подбили и подожгли несколько танков. Но удерживать здание становилось все труднее. Капитан Старшинов рассказывал после, как, обходя этажи, он прочел на почерневшей от дыма стене нацарапанные ножом или штыком слова: Здесь сражались куниковцы до 10 сентября. Кто-то, решив, что уже настает последний час, написал это для товарищей, которые придут потом... Замполит хотел было соскоблить надпись, пока не увидели все, но, подумав, ограничился тем, что переделал ее так: Здесь сражаются куниковцы за освобождение города. Говорить о себе в прошедшем времени было еще рано.