Камил Икрамов - Скворечник, в котором не жили скворцы

- Гаврилов, скажи-ка нам, пожалуйста, когда кончится война?

- Через четыре месяца кончится? Но ведь не более года? Не более? - с надеждой спросила Доротея Макаровна.

- Это было бы кошмарно... - сказала мать Вовки Ишина.

Приди Гаврилов пешком, его бы так не допрашивали. Но он приехал в шикарной машине и говорил с человеком в шляпе об алмазах и бриллиантах.

Я тоже внимательно смотрел на Гаврилова и ждал, что он скажет. А он поморгал, как человек, который только что проснулся и еще хочет спать, и переспросил:

- Вы про что?

- Про войну. Каков ваш прогноз? - сказала мать Вовки Ишина.

Гавриловы жили как раз над ней. Это между их окнами висел скворечник, приколоченный к ноге женщины с прямым носом. Я когда-то думал, что это Гаврилов прибил скворечник, и спросил об этом Зойку. Мы тогда еще во втором классе учились. Зойка сказала, что скворечник у них общий, напополам с Ишиным. Но ей в то время верить было нельзя. Она до четвертого класса все время врала. Потом я забыл про этот скворечник, потому что в нем все равно никто не жил.

- Наша дискуссия носит принципиальный характер, Егор Алексеевич, добавила мать Вовки Ишина. - Немцы сами сбросят Гитлера, потому что народ Гёте и Вагнера, Бетховена...

- Я с ней каждый день спорю! - зло посмотрев на Барыню, перебила Одинцова. - Она говорит: может, год.

- Ну-ну, спорьте, дискутируйте, - сказал Гаврилов и шагнул в глубь парадного.

- Егор Алексеевич, - с мольбой произнесла тетя Катя, - ты уж скажи нам. У меня мать с сестрой в Смоленске остались.

Гаврилов задержался в подъезде и, повернув к нам свое заросшее щетиной лицо, сказал:

- Бросьте вы ерундой заниматься: год, полгода... Года два, если не три!

Мы слушали, как Гаврилов поднимается по лестнице. Мы молчали долго, пока не затихли его шаги.

- Паникер! - сказала Одинцова. - Злобный паникер, сеющий злобные слухи.

- Пойду отнесу ему сапоги, пусть подавится! - сказал Кобешкин. Хорошо ему в машинах ездить...

- Это минутное настроение, так сказать, состояние аффекта, - сказала Барыня-Матишина. - Но в такое время человек должен владеть собой. Обязан владеть собой. Воспитанный человек - тот, кто умеет скрывать свои чувства.

- Зажрался, паразит! - не унимался Кобешкин. - Отнесу ему сапоги и кину в морду. Брильянтов ему надо, дерьма ему надо!

Все ругали Гаврилова так сильно, что я даже пожалел его. Мало ли что человек может брякнуть, не подумав! По себе знаю.

- Он еще ответит за свое паникерство! - грозилась Одинцова.

Тут подошли Петын и Шурка и стали слушать, как ругают Гаврилова.

Петын сказал:

- Гаврилов - рабочая аристократия. Ему все равно - русские ли, немцы, французы, австралийцы. Ему на народные нужды наплевать. Такие люди при любом режиме жить могут - и при фашистах и при коммунистах. Везде сыты и обуты...

- Ты мне лучше три пятнадцать отдай, - неожиданно сказал Петыну Кобешкин.

- Крохоборничаешь, единоличник... - Петын медленно достал из кармана пятерку и передал ее Шурке. - Отдай ему, Шурик, мне неохота с этим типом разговаривать.

Кобешкин деньги взял и тут же заковылял к себе в подвал.

Я разозлился на Петына и Шурку. Петын всегда Шуркой командовал, а Шурка - как кролик дрессированный. И еще мне не нравилось, что Петын называет его Шуриком.

- Вот что, Василиса Акимовна, - сказал Петын как ни в чем не бывало, - я отдохнул, обратно на фронт мне еще не скоро, так что ты возьми меня в свой отряд. Буду помогать защищать столицу от нападения с воздуха.

- Правильно! - обрадовалась Одинцова. - Сейчас каждый человек нужен, особенно мужчина. Пойдешь в звено охраны порядка!

- Всегда готов! - согласился Петын. - В случае тревоги куда мне являться?

- Лично ко мне, - объяснила Одинцова.

- Пошли, Шурик, - сказал Петын. - Теперь и я при деле.

Они пошли в дом Петына. На меня Шурка даже не оглянулся.

"Ну и не надо, "Шурик"!.." - подумал я.

Петын всех своих дружков называл по-особенному. Не Витька, а Витек. Не Толя, а Толик. Не Миша, а Мишаня.

Я пошел домой и, не зажигая света, сел у окна. Вот придет из кино Сережка, мы с ним все обсудим. Да и тревога, наверно, будет. На крыше-то мы встретимся обязательно.

Я не увидел ни Сережку, ни Галю. Налета в этот день почему-то не было, и я долго читал "Виконта де Бражелона". Потом я узнал, что Сережка и Галя после кино залезли на крышу и сидели там вдвоем. Это глупо. Могли бы меня позвать.

КАНИСТРА

Вы знаете, что такое канистра? Ну вот, а я в то время не знал. Тогда не было канистр. Ни металлических, ни пластмассовых.