Андре Кастело - Королева Марго

Вокруг Маргариты с удвоенной силой плелись интриги, а сама она снова стала пешкой в королевской игре. Политические соображения заставили Екатерину Медичи и ее сына вынашивать новый замысел: провозгласить развод короля и королевы Наваррских, чтобы затем женить наваррца на дочери герцога Лотарингского. Как утверждал один тосканский дипломат, король Генрих и его мать «не намеревались принимать во внимание каким бы то ни было образом интересы королевы Маргариты, которая из-за своего скандального поведения не заслуживала называться ни дочерью, ни сестрой».

Бедная королева Наваррская боялась, что ее могут отравить. Садясь за стол, она приказывала отведать поданные кушанья одной из своих фрейлин. Если несчастная не падала как подкошенная, королева с аппетитом принималась есть… Когда угроза приобрела реальные очертания, Марго — так по крайней мере утверждается в «Сатирическом разводе», сочинении весьма пристрастном, принадлежащем, несомненно, перу Агриппы д'Обинье, — предупредила герцога де Гиза, который рад был смешать карты и начать новую игру. Он бросил своего сообщника Канияка и поспешил на помощь той, на которой когда-то едва не женился. Воспользовавшись отсутствием Канияка, герцог направил в Юсон вооруженный отряд. Маргарита, как сообщает все тот же «Сатирический развод», тотчас резко изменила линию поведения. Она в мгновение ока отобрала у маркизы Канияк все подаренные ей драгоценности и «вместе с охраной уволила ее со своей службы за трусость, став владелицей и хозяйкой крепости. Маркиз оказался в дураках и служил мишенью для насмешек короля Наваррского».

На мой взгляд, роман этот состряпан чересчур лихо, чтобы соответствовать действительности. Куда правдоподобней иная версия, что герцог де Гиз договорился напрямую с комендантом Юсона. Да он и сам это подтверждает: «План, к которому мы приступили с маркизом де Канияком, мне счастливо удался, — признался герцог 14 февраля 1588 года. — Не посвятив никоим образом в наши расчеты саму королеву Наваррскую, мы тем самым обеспечили ее безопасность». Де Гиз имел все основания радоваться успеху операции — ведь она должна была принести Католической лиге «очень большое число поселений и замков, что, — уверял он, — обеспечит провинции Овернь надежную защиту под моей властью…».

Что же до маркиза, то он будет хорошо вознагражден. «Свидетельствуя ему Нашу вечную признательность за оказанные услуги, — писала Маргарита, — Мы уступаем ему все права, на которые могли бы претендовать в провинции Овернь…». Не говоря уж о пансионе в 40 тысяч экю, «который будет выплачен, как только у нас появится возможность»… то есть никогда.

Генрих Наваррский внимательно следил за интригами Маргариты. В письме, адресованном Коризанде, он назвал королеву дьяволом, на которого «удержу нет».

У герцога де Гиза, как и у короля Генриха, было, разумеется, множество других забот, помимо участи Марго. Генрих III запретил герцогу, главе треклятой Католической лиги, въезд в Париж. Однако де Гиза не напрасно звали «королем Парижа»: он принял вызов и 9 мая 1588 года проник в город и явился в Лувр. Едва Лотарингец открыл дверь королевских покоев, как Генрих III с блуждающим взором и мертвенно-бледным лицом остановил его вопросом:

— Зачем вы пришли?

Любой разговор после этого терял смысл: к чему он мог привести? Попытка примирения обречена на неудачу, они враги. Сначала король размышлял, не приказать ли корсиканцам господина д'Орнано убрать «мятежника», но затем отказался от этой затеи, опасаясь, что в таком случае народ пойдет на Лувр. Он предпочел поднять по тревоге войска.

В четверг 12 мая 1588 года парижан чуть свет подняли из постелей дудки и барабаны швейцарцев. Их части, покинув свой лагерь в предместье Сен-Дени, маршировали по городу строевым шагом — как победители на параде. За ними следовали французские гвардейцы с зажженными фитилями своих аркебуз. У ворот Сент-Оноре король сам встретил свои отряды и приказал им взять под контроль стратегические узлы столицы — мосты, кладбище Невинноубиенных, Гревскую площадь, остров Сите.

Короля уже поносили на всех углах: ясно же, раз королевские войска занимают Париж, «брат Генрих» распорядился покончить с вождями Лиги. Грядет новая Варфоломеевская ночь, на этот раз для католиков! Все колокола звонили не переставая, а узкие парижские улицы — в первый раз в истории Парижа — через каждые пятьдесят метров перегородили цепями, бочками с землей и навозом, балками, булыжниками и даже вынесенной из домов мебелью. В этот День баррикад парижане открыли для себя чрезвычайно действенное средство самозащиты от власти… к которому не раз прибегнут в грядущих веках.