Семен Иванов - Штаб армейский, штаб фронтовой

- Придется разработать два варианта,- сказал Александр Васильевич,- один с учетом существенных пополнений войск нашего северного фланга, а другой - без таковых. План-максимум пошлем Бодину, а план-минимум оставим себе. Потому что срок, как видно, очень жесткий, а подойдут эти силы или нет, еще не известно.

- Я согласен,- сразу же откликнулся Городнянский.- При первом варианте удар на Ливны, при втором,- он пристально посмотрел на карту,- на Никитское, так, что левая группировка пойдет почти строго на север, а правая - на северо-запад. Это сократит расстояние примерно вдвое, хотя появится опасность, что враг начнет быстрый отход и ускользнет из котла.

- Не думаю,- уверенно сказал Волокитин.- Не приучены еще немцы к отходам. Как показывают пленные, фашистское командование считает, что мы полностью выдохлись.

Работа в штабе закипела. С большой радостью и энтузиазмом мы трудились над этой нашей первой настоящей наступательной операцией. Дело осложнялось тем, что мы одновременно готовили не один, а два варианта. При этом если один документ выполнялся по всем правилам оперативной графики, так как его, по словам Бодина, должны были послать в Генштаб, то другой делался как бы вчерне, но вместе с тем не менее основательно, поскольку ударным группам предстояло действовать на довольно значительном удалении друг от друга и согласовать их усилия нужно было до деталей.

Может быть, иному читателю покажется, что такие штабные занятия напоминали подобие шахматной игры, в которой наши фронтовые соратники - бойцы и командиры, эти непосредственные исполнители всех замыслов военачальников,представлялись нам некими бессловесными фигурками на клетчатой доске. Это было бы большой ошибкой. Штабы, и наш в частности, очень тесно соприкасались с воинами передовой линии. Все наши наметки, как правило, исходили из стремления добиться успеха малой кровью и малым потом, но, к сожалению, в тех условиях это удавалось далеко не всегда. Если говорить о себе, то, занимаясь штабной работой, я всегда помнил, что мой старший брат сражается рядовым, а два других - боевые летчики, и уже поэтому как-то абстрагироваться от воинской массы было невозможно. Однако штабной командир при работе над планами операций конечно же не может давать волю эмоциям. "Настоящий солдат умеет держать сердце зажатым в кулаке",- сказал кто-то из моих учителей. Тем не менее все же наступала минута, когда кулак разжимался и сдерживавшиеся чувства выплескивались наружу. Но это бывало почти всегда наедине с собой, и об этом мы, участники войны, по большей части молчим.

...Много времени отняла у нас организация вспомогательного пункта управления. Направили на него оперативных работников штаба с таким расчетом, чтобы ВПУ обеспечивал действия южной группы войск, создавал условия для гибкого руководства операцией на решающем для нашей армии направлении. Нам удалось хорошо оснастить его средствами связи, в том числе автомашинами и самолетами У-2. Был продуман и план материального обеспечения. Основные силы армии должны были снабжаться через базу в За-донске, а для южной подвижной группы следовало организовать базу около станции Касторной. Доставка грузов с первой базы проводилась бы по шоссейной дороге Воронеж - Елец, а со второй по железной дороге Воронеж - Касторная. К началу операции все части, в первую очередь кавалерию, нужно было снабдить зимним обмундированием, продовольствием, фуражом и, естественно, боеприпасами, а танковые и механизированные - еще и горюче-смазочными материалами.

Весьма тщательно продумывались вопросы взаимодействия с учетом разобщенности районов наступления двух ударных групп, которая усугублялась наличием глубокой долины реки Сосны. Всесторонне рассматривался вопрос о командующих группами. Южную решил возглавить сам Городнянский, имея заместителем В. Д. Крюченкина. В этой группе, по наметке командарма, следовало находиться также А. В. Петрушевскому с несколькими операторами и начальнику политотдела армии бригадному комиссару П. И. Крайневу с рядом политработников. За правый фланг группы должна была отвечать 121-я стрелковая дивизия генерала П. М. Зыкова.

В северную группу вошли: 307-я стрелковая и 55-я кавалерийская дивизии, 150-я танковая бригада, которыми, соответственно, командовали полковники Г. С. Лазько, К. В. Фиксель и Б. С. Бахаров. Все эти соединения понесли потери в предыдущих боях. Например, в бригаде Бахарова насчитывалось всего 12 исправных танков: девять Т-26 и три Т-34. В отношении кандидатуры командующего северной группой мнения разделились. Городнянский склонен был назначить туда командира 307-й стрелковой дивизии полковника Г. С. Лазько, а Петрушевский - полковника Я. К. Кулиева. Григория Семеновича Лазько командарм знал хорошо, ибо сам назначил его командиром дивизии вместо раненого полковника В. Г. Терентьева. Лазько был до этого дивизионным разведчиком и принял на себя в тяжелые сентябрьские дни руководство соединением, когда после выбытия из строя В. Г. Терентьева управление войсками было потеряно. В ноябре Григория Семеновича утвердили в должности комдива.