Семен Иванов - Штаб армейский, штаб фронтовой

Дождавшись, пока я разъясню Н. Я. Прихидько, как быстрее довести до сведения исполнителей эти распоряжения, начальник Генштаба предложил нам:

- Давайте вызовем сюда Георгия Семеновича, ободрим его, выслушаем запросы и порадуем хотя и не очень щедрым, но все же существенным усилением.

Однако попытки связаться с Родиным и по телефону, и по радио ни к чему не привели. Начальник его штаба А. А. Пошкус одинаково отвечал: "Комкор в войсках". Пришлось послать в Березовский, куда перебрался из Калача КП корпуса, работника оперотдела. Если память не изменяет, это был капитан М. И. Трактуев.

Нужно было сообщить начальнику Генерального штаба некоторые сведения об обстановке в районе Манойлина, и я хотел, с разрешения Москаленко, сделать это сам, но командарм сказал:

- Я же посылал генерала Новикова с Танасчишину. Если он вернулся, пусть конкретнее доложит о положении под Манойлином.

Как не хотелось мне тревожить Николая Александровича, получившего легкую контузию в этой трудной поездке к Т. И. Танасчишину и прилегшего по моему совету немного отдохнуть, но сделать это все же пришлось.

Новиков доложил, что 13-й танковый корпус сегодня, 26 июля, с 3 часов во взаимодействии с 33-й гвардейской стрелковой дивизией вел бой с целью вернуть первоначальный рубеж обороны гвардейцев. 20-я мотострелковая бригада оставалась в Добринке. В подтверждение своих слов Николай Александрович положил на стол перед начальником Генерального штаба донесение полковника Танасчишина, в котором значилось, что Манойлин и высоты 167,3 и 155,1 занимают 113-я пехотная дивизия с двумя-тремя дивизионами артиллерии, до 60 танков 16-й танковой дивизии, около 10 САУ и противотанковых орудий. Троекратной атакой уничтожить противника не удалось. Враг понес потери: до 400 человек, 30 танков, 3 САУ, 17 противотанковых орудий, 4 тяжелых орудия, 21 миномет, 3 транспортера, 3 броневика. Взято двое пленных. Свои потери с 19 по 26 июля: танков Т-34-41, Т-70-32. Часть из них будет восстановлена. Вывод по обстановке: непрерывно пополнявшаяся группировка противника за правым флангом 33-й гвардейской стрелковой дивизии сдерживалась в течение трех дней 13-м танковым корпусом. С его уходом с этого участка враг ударит по тылам 33-й гвардейской и 181-й стрелковых дивизий и будет нарушен весь фронт 62-й армии. Командир соединения просит оставить на месте его корпус, который в данный момент овладевает восточной окраиной Манойлина и Майоровским с задачей прикрыть северо-восточное направление{150}.

- Да,- сказал представитель Ставки,- обстановка сложна до крайности. Корпус Танасчишина, безусловно, сделал большое дело, он спас от полного окружения и, возможно, разгрома , 33-ю гвардейскую дивизию. И все же его придется перенацелить на Верхнебузиновку, так как оттуда исходит еще большая угроза удара на Калач по двум правофланговым дивизиям 62-й армии. Мы с Гордовым изыщем силы, которые хотя бы в какой-то мере заменят корпус Танасчишина под Манойлином, и во главе с генералом Пушкиным пошлем их туда.

В разговор вступил В. М. Лайок. Он достал из папки лист бумаги и, пустив его по кругу, попросил присутствующих ознакомиться. Это было политдонесение комиссара 13-го корпуса А. А. Бичерова, также привезенное Н. А. Новиковым. Речь в нем шла о подвиге экипажа младшего лейтенанта А. В. Феденко из 169-й танковой бригады. Во второй половине дня 24 июля в районе фермы No 1 совхоза имени 1 Мая его тридцатьчетверка была одновременно атакована десятью вражескими танками. Положение экипажа, в который кроме Александра Васильевича Феденко входили командир башни Иван Ананьевич Яковлев, механик-водитель Семен Петрович Проценко и стрелок-радист Евгений Николаевич Быков, казалось, было безвыходным. Но отважные воины не дрогнули. Между героической тридцатьчетверкой и десятью танками противника завязалась огневая дуэль. Наш отважный экипаж уничтожил четыре танка, но затем вражеский снаряд попал в слабозащищенную часть тридцатьчетверки, повредил ее двигатель и поджег бак с горючим. Мотор заглох, и из машины повалил дым. Гитлеровцы перестали стрелять. Прекратил вести огонь и экипаж горящего танка. Ему пришлось открыть верхний люк. Выглянув наружу, младший лейтенант увидел, что к тридцатьчетверке крадутся немецкие автоматчики. Феденко снова закрыл люк, и экипаж открыл ураганный пулеметный огонь, сея смерть в рядах врага. Но и его участь в горящем танке была ясна каждому...

Советские воины предпочли гибель позорному плену. В эфире прозвучал голос командира экипажа: "Прощайте, товарищи, не забывайте нас, умираем, но не сдаемся врагу!..",- а затем послышались близкие сердцу каждого советского человека слова и мотив: "Это есть наш последний и решительный бой..."