Анатолий Толмачев - Калинин

Со временем познакомились. Поршуков оживлялся, вспоминая о боевых днях молодости, о пылких надеждах и мечтаниях. Но чем больше смотрел Михаил на того человека, тем крепче убеждался, что для него уже все в прошлом. Никого из революционеров Поршуков не знал и помочь Калинину не мог.

В 1897 году Михаил начал учиться во 2-м Нарвском вечернем техническом училище для взрослых рабочих. Там он встретил толковых молодых ребят, взгляды которых во многом сходились с его собственными. Особенно подружился с Антоном Митревичем. С ним подолгу бродил по пустынным петербургским окраинам, рассуждая о прочитанных книгах, о заводских делах, о политике.

Товарищи с уважением поглядывали на мужиковатой наружности парня. В сложных вопросах политики, литературы, религии он разбирался легко и свободно. Уважали Михаила и за то, что знаниями своими он не кичился, был прост и скромен и всегда готов помочь любому не только советом, но и делом, деньгами.

Среди своих знакомых Калинин видел многих, кому мог бы без оглядки довериться, но с чего начать, как повести дело, не знал. Посоветовался с Поршуковым. Тот сказал:

— Ищи. Упорство нужно, настойчивость. Если не успокоишься — найдешь.

И, помолчав, тихо добавил:

— Я уже не могу…

Михаил продолжал искать.

Как-то раз в обеденный перерыв он услышал громкий спор. Высокого роста блондин, который работал на токарном станке недалеко от Калинина, пытался доказать что-то стоящему подле Гайдашу.

Михаил подошел поближе, прислушался. Спор шел о расценках. Мастер чувствовал свою неправоту и разговаривал раздраженно, пытаясь поскорее свернуть неприятный спор. Калинин постоял еще немного и вставил реплику. Гайдаш отмахнулся. Но Калинин снова вступил в разговор и решительно поддержал токаря.

Гайдаш не выдержал. Повернувшись спиной к рабочим, он уже на ходу зло бросил:

— Два сапога — пара…

Калинин испытующе взглянул на парня и увидел, что тот также пристально смотрит на него. Каждому, вероятно, думалось в этот момент: «А ведь действительно — пара». Потом оба рассмеялись и протянули друг другу руки.

Иван Кушников — так звали нового знакомого Михаила — тоже искал, но искал не руководителей, а людей, с кем можно было бы организовать революционную работу. Связь с «Союзом борьбы» у него была. Он установил ее весной, когда приехал из Тулы, где ему и дали явку.

Получилось так, что встретились два человека, у которых вдвоем обязательно должно было получиться то, что не получалось в одиночку.

Как-то ясной лунной ночью, возвращаясь из школы, Калинин заговорил с Антоном Митревичем о своем желании сколотить философский кружок. Тот ответил, что бывал уже в революционном кружке, да он распался, а сейчас с кем собираться-то? Михаил горячо возразил: «Есть хорошие ребята».

Скоро и собрались все вместе. Пришли «хорошие ребята» — Кушников, Коньков, Татаринов, все земляки Кушникова, из Тулы. Пришел Иван Иванов — сосед Михаила по квартире, еще один Иван — Смирнов. Позже вступили в кружок братья Николай и Василий Янкельсоны, тоже соседи Михаила по квартире. Не так уж плохо — десять человек — новая ячейка «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». От «Союза борьбы» пришел красивый, сильный парень в студенческой тужурке. Фамилия его была Фоминых, а называть себя он попросил Николаем Петровичем. Это была его подпольная кличка.

Примерно одного возраста со своими слушателями, пропагандист поначалу смущался, краснел, запинался. Потом освоился, заговорил уверенно, со знанием дела. Рассказал о программе германской социал-демократии, принятой в 1891 году в Эрфурте. Говорил интересно, ярко, старался излагать материал применительно к условиям России…

Приблизительно в это же время в далекой сибирской ссылке Владимир Ульянов при свете керосиновой лампочки писал: «Проект программы нашей партии». Одна за другой ложились на страницу строки: «Мы нисколько не боимся сказать, что мы хотим подражать Эрфуртской программе… Но подражание ни в коем случае не должно быть простым списыванием. Подражание и заимствование… ни в каком случае не должны вести к забвению особенностей России… Эти особенности относятся, во-1-х, к нашим политическим задачам и средствам борьбы; во-2-х, к борьбе против всех остатков патриархального, докапиталистического режима и к вызываемой этой борьбой особой постановке крестьянского вопроса».

Там, в далеком Шушенском, Владимир Ильич вместе с товарищами по «Союзу борьбы» Старковым, Сильвиным, Лепешинским, Кржижановским, вместе с приехавшей к нему Надеждой Константиновной Крупской обсуждал план создания марксистской партии, очередные задачи русских социал-демократов. Там впервые он произнес замечательные слова: «Без революционной теории не может быть и революционного движения».