Анатолий Толмачев - Калинин

Калинин оказался в центре кипучей напряженной жизни района. Вскоре большевики избрали его членом районного комитета партии. Здесь он выступил одним из инициаторов создания легального рабочего клуба Нарвского района. Нередко и сам выступал в клубе с докладами, беседовал с рабочими, распределял нелегальную литературу.

Здесь как-то раз он увидел незнакомого человека — невысокого, с большой лысиной, обрамленной рыжеватыми волосами.

Быстрой походкой человек подошел к Калинину, протянул руку.

— Здравствуйте, «товарищ Никанор». Очень рад познакомиться. Ульянов…

Так просто и буднично произошло знакомство Калинина с Лениным.

Царское правительство готовилось учинить зверскую расправу над присоединившимися к революции кронштадтскими моряками и солдатами. В знак протеста против расправы Петербургский Совет объявил стачку. Десятки тысяч рабочих тут же бросили работу. Остановился и Путиловский.

Не присоединились к бастующим рабочие городской конки. Тогда рабочие-дружинники вышли на улицы, чтобы остановить движение конки. Однако, вместо того чтобы агитировать кондукторов, дружинники останавливали вагоны, выгоняли пассажиров и опрокидывали конку вместе с полицейскими, если те отказывались выйти из вагонов.

Некоторым большевикам-дружинникам казалось, что они делают очень полезное для революции дело. Так они и говорили на одном из заседаний Нарвского райкома партии. Калинин выслушал их и заметил:

— Полицейских в вагонах кувыркать, конечно, хорошо. Но здесь слишком восторгаются этим. Ну, опрокинули конку, перепугали кондукторов, а дальше что? А по-моему, конки конками, но главное внимание надо направить на занятие боевых дружин, на стычки с черной сотней и полицией, на то, чтобы добывать оружие. Надо расширять стачку, делать ее всеобщей. Надо сделать так, чтобы кондуктора сами остановили движение во всем городе…

Отряды черной сотни представляли серьезную опасность для революции. Толпы черносотенцев, вооруженных огнестрельным оружием, а подчас просто ломами и дубинами, набрасывались на рабочих, убивали их вожаков.

Разнузданным бандитам, пользующимся поддержкой полиции, можно было противопоставить только силу. Поэтому Калинин энергично сколачивал боевую дружину на заводе.

Клуб в это время размещался на квартире Ивана Дмитриевича Иванова. Здесь хранилась литература, оружие. Сюда приходили отдыхать дружинники. Их насчитывалось уже семьдесят. Дружина готовилась возглавить рабочих во время восстания.

В эти напряженные, отчаянные дни 1905 года в жизни Калинина произошло важное событие: он встретился с Катей.

Как-то узнал, что ревельская большевичка Татьяна Словатинская в Петербурге. Через товарищей установил адрес и отправился в гости. Был приятно удивлен, встретив многих знакомых. Но были и незнакомые — парни, девчата. Среди них Катя Лорберг.

Тридцать лет стукнуло в ту пору Калинину. Нельзя сказать, что до сей поры не нравились ему девчата, но такого еще не бывало. И началось-то все вроде с пустячных, незначащих фраз. Кто-то вспомнил о маевке возле озера Юлемисте. Катя с оживлением начала рассказывать, что и она там была, что эта маевка для нее, по сути дела, явилась боевым крещением, началом пути в революцию.

Калинин слушал, и вдруг странное чувство к этой худощавой, стройной девушке шевельнулось в сердце: «Экая милая да маленькая — ей бы танцевать да хороводы водить с девчатами, а — поди ж ты! — наш человек, революционерка».

Разговорились. Общая тема для разговоров была: Ревель, его люди, улицы. Катя рассказала о себе, о том, как работала в Ревеле ткачихой, как бастовала вместе со всеми, как, спасаясь от преследований полиции, вынуждена была с сестренкой уехать в Петербург…

Михаил вспоминал о «Крестах», о Повенце, о Тифлисе. Рассказывал о страшных вещах, а сам улыбался: в душе все пело.

С того дня стали встречаться часто: то у Словатинской, то у Лорбергов, а то просто на улице. Михаил сразу понял, что это не шутка, что полюбил на всю жизнь. Поняла это и Катя…

События в стране развивались. Начавшаяся по постановлению большевистского Московского совета забастовка в Москве перерастала в восстание. Древний город покрылся баррикадами. Петербург был готов восстать также. Фабрики и заводы забастовали. Три дня стоял Путиловский. Атмосфера для восстания была самой подходящей. Все ждали, что скажет Петербургский Совет. Но в отличие от Московского Петербургский Совет был меньшевистским. Меньшевики дружно проваливали все предложения большевиков, направленные на развитие восстания.