Вячеслав Лебедев - Мичурин

Но передовые люди тогдашней России — Герцен, Грановский, Белинский — предвидели и неизбежный крах крепостнической России, и нарождение новых общественных сил, и возникновение, в противовес старой аристократической России, новой, демократической России.

Это размежевание «двух Россий», глубокий анализ которого дан был в свое время Владимиром Ильичем Лениным, пошло особенно быстрым темпом после 1861 года.

Под напором народного возмущения, под угрозой крестьянской революции преемник Николая I, его сын Александр II, вынужден был отменить в 1861 году крепостное право, а в последующие годы провести некоторые, сильно урезанные политические реформы.

Мичурину было пять лет, когда русский крестьянин освободился хотя бы номинально, юридически от клички «раб». Зависимость крестьян от помещиков, конечно, осталась, приняв только новые формы, но слова «воля», «свобода» уже раздавались в русской деревне. Первые сознательные впечатления маленького Вани Мичурина переплетались с чувством некоторой радости и облегчения, охватившим русское крестьянство в те дни. Крестьянин перестал быть вещью, товаром, уже не могли больше появляться позорные объявления: «Продается экипаж и борзая собака, а также девка 18 лет», объявления, до тех пор пестревшие в тогдашних газетах и заставлявшие плакать и содрогаться таких людей, как Герцен и Белинский.

Громче зазвучал голос народа. Революционно-демократические традиции Герцена и Белинского восприняли и развили дальше смелые выразители народных чаяний — Чернышевский и Добролюбов, люди, которых Ленин называл своими предшественниками. Назревало зарождение политических партий, представлявших интересы и требования эксплоатируемого народа.

Из толщи народной, в разных областях жизни — в науке, технике, искусстве, литературе — поднимались русские люди, приобретшие мировую известность. Менделеев, Тимирязев, Павлов, Сеченов, Докучаев, изобретатель электросвета Яблочков, изобретатель радио Попов, великие художники Репин и Суриков, композиторы Чайковский и Бородин, писатели Чехов, Короленко, Горький — все это были или выходцы из народа, или люди, кровно связанные с народом, принимавшие близко к сердцу его нужды.

Рядом с Россией официальной, правительственной, представляемой и олицетворяемой чиновниками, не имевшими никакой опоры в народе, постепенно поднималась другая Россия, Россия народная, полная сил и талантов, глубоко, органически враждебная первой…

Многомиллионное крестьянство, численно быстро возрастающий рабочий класс, десятки тысяч так называемых «разночинцев»-интеллигентов, пролетариев умственного труда, — вот каковы были зреющие силы второй, подлинно-демократической России.

80-е годы, в которые Мичурин начинал свою научную работу, М. Е. Салтыков (Щедрин) охарактеризовал так: «Ясно, что идет какая-то знаменательная внутренняя работа, что народились новые подземные ключи, которые кипят и клокочут с очевидной решимостью пробиться наружу. Исконное течение жизни все больше и больше заглушается этим подземным гудением» [6] М. Е. Салтыков (Щедрин). Мелочи жизни. .

Питомец русской рязанской деревни, проведший все детство и большую часть своей юности бок о бок с тружениками полей — крестьянами, Мичурин, всю свою жизнь трудившийся и творивший для народа, был одним из ярчайших представителей новой науки, которую с полным основанием можно назвать революционной. В свое время Маркс говорил, что социалистический переворот будет связан с превращением науки доктринеров-схоластов в науку революционеров. Мичурин оправдал это предсказание Маркса.

Когда Мичурин начинал свой путь, наука о природе носила по преимуществу описательный характер. Учение Дарвина, только что обнародованное, не было признано официальной наукой, считалось спорным, и лишь наиболее передовые умы принимали это учение как новую эру в развитии науки о природе.

Наука того времени и не дерзала поставить задачу преобразования природы в соответствие с нуждами и потребностями человека. Бесспорно, накоплено было немало ценных наблюдений, были описаны со всей тщательностью сотни тысяч животных и растительных видов, множество биологических явлений и фактов. Но на всем этом огромном богатстве человеческого знания лежала печать умиленного преклонения перед совершенством природы. Науку сковывал как бы страх перед попытками объяснить природу, разобраться в непонятном, в противоречиях…