Клаус-Петер Вольф - Че - «Мои мечты не знают границ»

— Ты только посмотри, как высохли от голода эти индейцы.

— Вряд ли кто-нибудь из них протянет дольше тридцати. Большинство явно страдают легочными заболеваниями. Скверная пища. Сырость. Каторжный труд в копях.

Они пытались заговаривать с некоторыми индейцами, но те робели и избегали их. Эрнесто ощутил исходящий от них характерный запах листьев коки.

Мужчина, выглядевший отнюдь не так изможденно, как прочие рудокопы, с подозрением следил за двумя чужаками. Потом подошел и спросил, что им угодно.

— Мы врачи-лепрологи из Аргентины. Решили повидать Латинскую Америку.

— К двум образованным сеньорам у меня никаких претензий. Я тут шофер и телохранитель директора. Да еще приглядываю, чтоб эти голодранцы не взбунтовались.

Эрнесто подавил вспышку гнева, сказал:

— Почти все они больны.

— Да, да, полудохлая команда. Мрут как мухи. Все время пополнение требуется. Чего-чего, а этого грязного индейского сброда у нас надолго хватит.

— А вы не боитесь, что этот «сброд» в один прекрасный день мятеж против вас поднимет? — жестко спросил Эрнесто.

Шофер и телохранитель был, по-видимому, слишком глуп, чтобы уловить недоброжелательность в интонации. Скорее всего, ему даже не могло прийти в голову, что двое «образованных сеньоров» могут симпатизировать индейцам.

Он рассмеялся.

— А чего бояться-то. У меня все под рукой, пусть только рыпнутся… Верно, есть там у них в профсоюзе несколько пришибленных. Неймется им. Поклеп хотят навести на наше предприятие, да еще и бастовать пытаются, где только можно. — Он ухмыльнулся. — Но я обо всем прознал. Шеф мне деньжат подкинул. Я закупил винца и кое-что из жратвы, а потом сказал этим жалким свиньям, что я их приглашаю. Ясное дело — профсоюзные губошлепы остались в гордом одиночестве: все рудокопы у меня собрались. Не знали, как благодарить за такую честь. По крайней мере тут они себе желудки набили задарма. Ха-ха-ха! У профсоюзных-то баламутов ни шиша нет!

Лишь несколько часов спустя, когда стало легче дышать и взошла луна, Эрнесто, возившийся с палаткой, нарушил молчание. Он набрал полные легкие воздуха, огляделся окрест, раскинул руки, словно пытаясь охватить весь небосвод, и выпалил злую тираду:

— Вот они, две стороны одной медали! С одной стороны — красота и богатства страны, с другой — подавление и унижение человека.

Среди живописных руин Мачу-Пикчу Эрнесто декламировал Гранадосу стихи Пабло Неруды. Он был покорен и потрясен этими местами.

Глубоко вдыхая разреженный воздух, он, казалось, различал древние запахи инков. Закрывая глаза и прислушиваясь, он слышал их возгласы, их пение. Они ушли сюда, чтобы укрыться от испанцев. Это убежище никогда не было раскрыто. Ни один посторонний глаз не мог его увидеть. Опоясанный крутыми ущельями, этот каменный город был защищен самой природой.

— Где-то здесь должен быть зарыт последний крупный клад золота инков! — сказал Эрнесто с закрытыми глазами. Его лицо после выматывающего подъема было усеяно капельками пота. Он чувствовал себя счастливым, будто вернулся на давно покинутую родину.

Он подошел к цветам, чтобы вдохнуть их аромат. Причудливые заросли, пиршество цветов на фоне голых утесов завораживали его. В нем росло ощущение сказки, в которую он сейчас вступает. Казалось, вот-вот выйдет из-за куста инкский воин, держа в руке копье с золотым наконечником, и пригласит его к вождю.

Вместе они могли бы строить планы против испанских завоевателей. В бесконечных переплетениях тайных переходов Мачу-Пикчу он встретит однажды инкскую девушку с нежной золотистой кожей. Она поднесет ему вина и…

— Умираю от жажды, — голос Альберто вывел Эрнесто из мира грез. — Смотри, внизу река. Спорим, что вода в ней холодная и бодрящая? К тому же там наверняка водятся аппетитные рыбки. Не следует ли нам в этой связи…

— Ни за что больше вниз не спущусь! Эрнесто пробежался вверх по каменным ступеням. При этом он так высоко подкидывал ноги, что почти задевал коленями подбородок.