Анатолий Чупринский - Моцарт

Вольфганг сходу расцеловал маленькую Софи в обе щеки и заявил, что она слаще турецкого мармеладу! Маленькая Софи смутилась и спряталась за спины сестер. Все засмеялись.

Вперед выступил Фрид Вебер и начал торжественно представлять Вольфу остальных дочерей.

— Моя старшая дочь. Жозефа!

Вперед выступила крупная и нескладная девица. Она слегка поклонилась, но смотрела почему-то в сторону.

— Моя средняя, Алоизия!

Вперед выступила симпатичная девушка с кудряшками на голове. И в ту же секунду в ушах Вольфа громко зазвучала свирель. Нежная и трогательная мелодия переливалась и пела… О чем могла петь свирель в душе молодого человека!

Вольф уже не раз видел ее в музыкальных салонах, слышал ка-ак она поет! Только ради нее он и явился сюда.

— Моя вторая средняя, Констанца! — продолжал Фрид Вебер. Не Вольфганг уже ничего не слышал. И не видел. В душе звучала свирель, перед глазами покачивалось прелестное лицо Алоизии. И тут Фрид Вебер второй раз в жизни совершил поступок настоящего мужчины. И главы семейства. Тактично и незаметно увел остальных женщин в другую комнату.

Девушка с кудряшками была крайне мила. Сплошное очарование.

Куколка. С ней даже разговаривать не хотелось. Смотрел бы и… смотрел. Вольф так и поступил. Смотрел и улыбался.

— Откуда вы родом? — поинтересовалась куколка.

— Со-о-оль! — пропел Вольфганг.

— Зальцбург! — догадалась куколка.

Догадаться было нетрудно. Поскольку «зальц» на немецком означает «соль».

— Ваше имя… симфония… Алои-изия! — не выдержал Вольф.

— Симфонии я не люблю, — сразу же предупредила куколка. Вольф с готовностью кивнул. Ему было абсолютно все равно.

— Я люблю дуэты. Петь, — уточнила куколка.

— Вы можете стать… великой певицей!

— Откуда вы знаете? — округлила свои очаровательные глаза куколка.

— Я сам буду давать вам уроки! — торжественно провозгласил Вольфганг и решительно взял ее за руку.

Куколка освободила руку и погрозила Вольфу пальчиком.

Михаэль Гайдн обожал кошек. В своей каморке на окраине Вены держал целую стаю. Их количество не поддавалось никаким подсчетам. Все жалование скромного капельмейстера исчезало в пастях этих прожорливых красавиц в одно мгновение.

Каждый раз, заходя в гости, Антонио зажимал нос надушенным платком. В этот раз он застал Михаэля за обедом. В смысле, обедал не он. Обедали красавицы. Все сразу.

Антонио только что вернулся из поездки по родной Италии.

— Как наш подопечный? — с порога спросил Антонио. — Все еще вьется вокруг этой… симфонии Вебер?

— О… да! — усмехнулся Михаэль. — Он ухе вполне созрел, чтоб предложить ей… ногу, сердце и свой пустой кошелек.

— Ногу?! — переспросил Антонио.

— Что еще… — пожал плечами Михаэль. — Руки у него заняты. Он ими… или играет, или сочиняет.

— Мя-я-у-у! — в унисон взвыли сразу несколько красавиц. Количество еды их явно не устраивало.

Антонио покачал головой и, договорившись о встрече в самом скором времени, покинул уютное жилище Гайдна.

Тихо и незаметно умерла мать Анна Мария. Она и жила так же, тихо и незаметно. Всю себя отдавая детям. Близкие знакомые считали ее женщиной с загадкой. Скромная и порядочная женщина была. Труженица. Вот и вся загадка.

Природа обычно оплакивает уход таких людей. Над Мангеймом сплошные беспросветные облака. Унылый и бесконечный дождь. Кажется, что дождь идет не только здесь, в Мангейме. Но и в Вене. И в таком теперь далеком Зальцбурге.

Вольфганг тяжело переживал потерю. Несколько дней не мог даже сесть за письмо, чтоб сообщить отцу и сестре. Неподвижно сидел за столом, вертел в руках крупнее зеркальце на цепочке. Но солнечных зайчиков не было.

Если б не Михаэль Гайдн, Вольфганг натворил бы глупостей. Гайдн намного старше Вольфганга. И потому мудрее. Именно он организовал похороны, /правда, на деньги «черного человека»/, завалил Вольфа частными заказами, познакомил с нужными людьми.

Работа лучшее лекарство от бед. И Вольф бросается в нее с головой. Ни на день не перестает давать концерты. В залах и парках, в садах и салонах. Спит по два-три часа в сутки.

Да тут еще любовь! Алоизия! Чтоб не разбрасываться, снимает комнату в пансионе фрау Вебер. Оплата, разумеется, уроками.

Уроки и Алоизия! Алоизия и музыка! Что еще просить у судьбы! И самое поразительное, ему удается слепить из посредственности вполне приличную певицу. Ее даже приглашают с концертами. А на горизонте маячит уже и оперный театр!