Евгений Брандис - Рядом с Жюлем Верном

Нападение индейцев отбито, но путешественники, которым дорога каждая минута, застревают на промежуточной станции: Филеас Фогг с отрядом солдат выручает попавшего в плен Паспарту, а затем нанимает сани под парусом, которые «при попутном ветре скользят по снежной равнине с такой же, если не с большей скоростью, как курьерский поезд». «…Изредка койоты, голодные я худые, бросались в погоню за санями, надеясь чем-нибудь поживиться… Если бы с санями что-нибудь случилось, путешественникам, подвергшимся нападению этих свирепых хищников, пришлось бы плохо. Но сани держались крепко, стремительно мчались вперед, и скоро стая воющих зверей осталась далеко позади». На рисунке этот эпизод экспрессивней, нежели в самом романе. Чувствуется меткий глаз, опыт и наблюдательность Толстого-охотника.

В Ливерпуле Фикс предъявляет ордер на арест и запирает Фогга до выяснения личности в полицейский пост на таможне. Потеряны последние часы, когда еще можно выиграть пари. Недоразумение вскоре выясняется, но, увы, уже поздно! Фикс отпускает его с извинениями.

«Филеас Фогг был свободен. Он подошел к сыщику. Пристально взглянув ему в лицо, он сделал первое и, вероятно, последнее быстрое движение в своей жизни: отвел обе руки назад и затем с точностью автомата ударил кулаками злосчастного сыщика.

– Хороший удар, черт возьми! – воскликнул Паспарту…»

За десять минут до истечения рокового срока Филеас Фогг узнает, что прибыл в Лондон на двадцать четыре часа раньше, чем предполагал, что сегодня… суббота, а не воскресенье. Он вскочил в кеб и появился в Реформ-клубе 21 декабря в 8 часов 44 минуты 50 секунд вечера: «– Вот и я, господа! – произнес он спокойным голосом». Изображены те же партнеры Фогга по игре в вист, только в иных ракурсах.

О том, что еще можно успеть, предупредил его расторопный слуга: «Да, да, да! – закричал Паспарту. – Вы ошиблись на день…Но теперь остается только десять минут!..»

Эпизодом из финальной главы, где автор сообщает под занавес, как это удалось выяснить Паспарту и почему Филеас Фогг все-таки сумел выиграть пари, завершается серия рисунков.

«Вокpyr света в восемьдесят дней» Этцель признал бесподобным произведением и посоветовал превратить в пьесу. С рекомендательным письмом издателя к Жюлю Верну явился некто Кадоль. Якобы опытный драматург, он взялся сделать инсценировку, обещая сочетать в своей пьесе классические требования театра с новым динамичным сюжетом. Кадоль трудился три месяца, но работа не удовлетворила Жюля Верна: пьеса получилась вялой и скучной.

И тогда на горизонте возник действительно умелый инсценировщик Адольф Деннери, чьи сценические композиции популярных романов ставились во многих театрах. Жюль Верн вместе с ним удалился в Антиб, курортный городок возле Ниццы, и, работая вдвоем по двенадцать часов, через три недели привез готовую пьесу, которой заинтересовался крупнейший парижский театр Порт-Сен-Мартен. А между тем незадачливый Кадоль стал рассылать по редакциям газет открытые письма и предъявил писателю иск, требуя половины гонорара на том основании, что договор с ним не был расторгнут, а то, что его пьеса плохая, еще никем не доказано. Жюлю Верну ничего не стоило доказать вздорность этих претензий, но, чтобы избавить себя от лишних хлопот, он добровольно уступил мнимому соавтору четвертую часть будущих поступлений, не подозревая, во что ему обойдется столь щедрая компенсация трехмесячной работы Кадоля.

Эффектная инсценировка «Вокруг света в восемьдесят дней» стала самым большим событием театрального сезона в 1874 году. Каждый вечер у боковой двери театра Порт-Сен-Мартен собирались толпы зевак, жаждавших увидеть, как проведут в стойло одного из участников феерического зрелища – огромного индийского слона, которому, по ядовитому замечанию Эмиля Золя, пьеса и была в первую очередь обязана своим баснословным успехом.

Феерические спектакли были в духе времени. Если на нью-йоркской сцене настоящие пожарные тушили настоящий пожар, то почему было не вывести на парижскую сцену настоящего живого слона?