Моисей Дорман - И было утро, и был вечер

В штабе - вот молодцы! - дали справку, что она жена капитана. Чтобы в пути не задержали. Таким образом, Зина как сестра милосердия и фронтовая подруга не состоялась.

В штабе она успела пожаловаться, наверно, по совету Воловика, что не получает аттестат, и Макухин обещал все исправить.

Когда капитан убедился, что никакого спецрасследования и других

неприятностей не предвидится, он успокоился и повеселел. Они втроем вышли к ближайшему перекрестку на южной окраине Пистыни, дождались пустого "студебеккера" до Коломыи и усадили Зину в кабину к пожилому шоферу.

Капитан приказал довезти ее до станции и помочь достать по справке билет до Киева. Номер машины, часть и фамилию шофера капитан записал в свой 5локнот.

- А что было потом? - спросил я.

- А потом, - сказал Никитин, - мы вернулись в штаб, и капитан доложил Феде, что приказ выполнил. А тот ему: "Пожалел я тебя, а особенно, ее. В "Смерш" не передам. Но учти, если еще какое ЧП (чрезвычайное происшествие) у тебя случится, пеняй на себя!."

Капитан хотел остаться на сабантуй, но Федя выгнал его: "Тут тебе делать нечего! Ступай на батарею!" С тем и ушли. Само собой, лейтенант, никому не говорите, между нами это.

- Конечно. Повезло капитану. Правильно говорят, что наш майор справедливый и отходчивый.

% % %

С каждым днем на передовой становилось беспокойней. Разведка докладывала, что к немцам подходят подкрепления. Появилась у них горная артиллерия, минометы и, главное, пехота, альпийские части. Труднее стало работать разведке. Немцы планомерно пристреливали наши огневые точки и реперы (специальные ориентиры) в глубине обороны. Участились артналеты на различные объекты в ближнем тылу: на артиллерийские позиции, перекрестки дорог, штабы, скопления техники.

Нашу батарею немцы, видимо, не засекли, потому что за последние недели мы не сделали ни единого пушечного выстрела. Нам везло - никаких потерь.

Как-то днем, когда солнце стояло еще за спиной, дежуривший у пушки наводчик Ковалев подозвал меня:

- Смотрите! Смотрите, лейтенант, туда, где ориентир три! Там, у высокой сосны, две головы. Немцы. На нас глядят!

Я посмотрел в бинокль. Действительно, два немца. Один в фуражке офицер. Другой - в пилотке, похоже - солдат. Офицер смотрит в бинокль прямо на нас. И солдат показывает рукой в нашу сторону. Они - прекрасная цель. Во мне взыграл охотничий азарт. Не отрываясь от бинокля, зову Воловика. Боюсь упустить немцев:

- Орудие, к бою! Маскировку не снимать! Прицел восемь! Осколочным! Свинтить! Зарядить! Не маячь!

Продолжаю наблюдать. Вот немцы вышли из-за кустов и спокойно, даже, можно сказать, нахально, идут по направлению к нам. Соблазнительная, просто учебная цель.

- Ковалев! Прицел семь!

Трава немцам по колено. Теперь они наверняка засекли нас, но хотят, видимо, рассмотреть получше, что здесь - наблюдательный пункт или огневая позиция? Нельзя дать им уйти! Все, буду стрелять!

- Маскировку снять! Огонь! Небольшой перелет. Медлить нельзя.

- Прицел постоянный! Шесть! Два снаряда! Беглый!

Оба снаряда легли рядом с немцами. Солдат поднялся и, пригнувшись, побежал назад. Офицера не видно. Значит, ранен или убит.

- Прицел семь! По убегающему! Два снаряда! Беглый! Огонь! Упал и не поднялся солдат.

- Отбой! Маскируй! В укрытие! Прибежал комбат:

- Почему открыл огонь?

- Два немца подошли близко. Обнаружили батарею. Мы уничтожили их.

- Почему меня не позвал? Самовольничаешь!

- Они могли уйти. Я очень спешил.

- Ты что! Забыл, кто хозяин на батарее? Что все решает командир батареи?! Я же на месте! Все норовишь не по уставу! Не ты хозяин! Припомню тебе еще!

Мне возразить нечего. Формально он прав. Не по уставу я действовал. Но нельзя же прятаться и молчать, когда немцы в полный рост разгуливают перед тобой. Тем более, что они уже нас засекли. А комбат, гад, отчитал, как мальчишку, перед подчиненными. Обидно и незаслуженно. Сволочь он - Воловик прав.

Капитан ушел в свой блиндаж к телефону. Своим командирам орудий Батурину и Воловику - я приказал неотрывно наблюдать: не попытаются ли немцы вытащить своих, не "засветится" ли какая-нибудь огневая точка?

Вскоре меня вызвали к телефону. Ясно: Гоменюк нажаловался.

- Что ты самовольничаешь? - раздраженно говорит командир дивизиона.

- Немцы стояли близко и наносили на карту наши позиции. Вот я и решил, что их надо уничтожить.

- А почему не спросил командира батареи?

- Не сомневался, что разрешит. Мне казалось, что надо спешить, а то скроются в кустах. Показалось, что уйдут.