Федор Глинка - Письма русского офицера о Польше, Австрийских владениях, Пруссии и Франции, с подробным описанием отечественной и заграничной войны с 1812 по 1814 год

В сию минуту получил генерал Милорадович от партизана полковника Орлова рапорт, который, стоя с отрядом своим на высотах близ деревни Вебау, видел все сражение и в коротких словах уведомлял, что неприятель, беспрестанно получавший подкрепления, принужден, однако ж, был уступить нам на целую милю пространства; но к нему подоспели еще свежие войска, и сражение воскипело с новым жаром.

12 часов ночи

На городской башне бьет полночь; но спокойствие не водворяется в город. Все тоскует и волнуется. Войска готовятся к походу. Конница гремит по мостовым, проходя через город. Пехота еще в лагере. С наступлением ночи генерал Милорадович приказал развести большие огни, дабы внушить неприятелю некоторое опасение видеть на крыле своем новое войско. С нашей стороны огни в лагере, с противной — пылающие окрестности Люцена все небо обагрили заревом. Лошади наши оседланы, мы готовы. Два часа дозволено нам сдремать; с рассветом должны быть в поле и в деле. Прощай!

22 апреля. Местечко Фробург. Рано утром

Весь вчерашний день провели мы в движении. Будучи посылаем в разные места, я проскакал более шестидесяти верст и ввечеру едва не падал с лошади, которая и сама готова была упасть. В позднюю ночь уже войска наши, сделав весьма большой переход чрез горы, ущелины и леса, прибыли наконец к Фробургу, где неприятель не мог нас ниоткуда отрезать. Авангард становится опять арьергардом, ибо армии отступают.

Генерал-адъютант князь Волконский известил генерала Милорадовича, что государь поручает ему учредить вновь партизанскую войну для действий на сообщения неприятеля в гористом пространстве от Иены до Лейпцига. С этого времени не ожидай подробных описаний, мы в арьергарде; следственно, в беспрерывных трудах и опасностях. Не сходить по целым суткам с лошадей, валяться на сырой земле, не иметь сна и хлеба — вот что нас ожидает и что нам уже не ново. Хотя Саксония и не менее прелестна, как древняя Капу; но мы не растаяли в роскоши, как Ганнибаловы воины, и с прежнею бодростию готовы терпеть и сражаться.

22 апреля, поздно. Местечко Гейлъд-Гейм

Соединенные армии отступают за Эльбу. Наполеон ведет с собою великие силы и теснит. Наша армия отступает довольно покойно: арьергард выдерживает весь натиск. Покамест отделываемся кое-как перестрелками, скоро дойдет дело до сражения. Мой друг! Самая бурная осень не так обнажает природу, как война опустошает цветущие области! Что сделалось с Саксониею? Мы не узнаем ее! Какая разительная во всем перемена! Домы пусты; лица мрачны; у нас голод, у жителей стон… Уже французы в Лейпциге!.. Опасность и тревога распространяется повсюду. Все ужасы войны постигают прекраснейшую из стран Германии. Нет больше сил писать — сон давит меня. Каждая минута дорога… Перо падает из рук, а друг твой на солому… Прощай!

23 апреля, вечер. Город Вальдгейм

Сейчас только вышли из жаркого дела. Смерть так близко прошла мимо меня!.. Чуть было не взяла с собою! Отвезши одно приказание графу Сент-Приесту, бывшему в сильной схватке с неприятелем, и получа другое, чтоб провезти несколько пушек на известное место, тихо ехал я подле оных. Недалеко случился генерал Мерлин. Некоторые товарищи мои были тут же. Неприятель открыл из лесу пальбу — и ядра запрыгали через, между и около нас. Мы ехали шагом. Я слышал шепенье множества ядер, как вдруг одно, провизжав мимо самого уха, ринулось в землю у самых ног моей лошади! Теплый дух, как будто из бани, хлынул мне в лицо, и земля, брызнувшая вверх от сильного удара, засыпала меня всего!.. Я совсем не почувствовал великой опасности до тех пор, пока не услышал со всех сторон около себя криков и восклицаний.

Товарищам показалось, что меня уже не стало! Им со стороны полет рокового ядра был виднее.

Склонясь чуть-чуть вправо, оно оторвало бы у генерала руку, а с меня снесло бы голову!.. Но, друг мой! если и сама смерть также неприметна, как приближение ее, то умереть, право, ничего не значит! Страшна смерть ожидаемая, и страх сей рождается, кажется, более от тревоги в воображении или от затмения в совести; а смерть, налетающая невзначай, должна быть очень легка! Храбрый генерал Мерлин имеет семейство, думал я после: жизнь его нужна для оного. К чему ж мою сберегло провидение? К отрадам или горестям, к бедам или утешению?.. Прольет ли в уста мои счастие хотя несколько капель радости из того сосуда, который позволяет иссушать до дна любимцам своим? Но все вопросы напрасны: завесы не вскроешь!.. Прости мне отступление; обратимся к делу. Пальба началась еще с самого утра. Неприятель стремился овладеть пространством, отделявшим нас от пруссаков, и захватить Вальдгейм, где сходятся дороги. Генерал Милорадович, быстрым распоряжением войсками, уничтожил намерения его. Отряд графа Сент-Приеста, неся неприятеля на плечах, делал все, что только могут храбрые солдаты при благоразумном начальнике. Генерал Карпенко, всегда неразлучный с передовою цепью своих стрелков, удерживал неприятеля по лесам и в тесных местах. Киевский полк, под командою неустрашимого полковника Писарева, и некоторые баталионы других гренадерских полков несколько раз пролагали себе путь штыками сквозь колонны, оспаривавшие у них дорогу. Наконец неуступчивость нашего арьергарда и удачное действие пушек полковника Нилуса остановили неприятеля версты за две от Вальдгейма. Потеря его весьма значительна, наша неприметна.