Сергей Васильев - #Как это было у меня. 90-е

А она всегда отвечала, улыбаясь: «Трудно найти мужчину с соответствующим темпераментом и скоростью жизни… в Твери».

Но мы чувствовали, что она что-то не договаривает, что кто-то у нее есть, хотя мы его и не знаем.

За все те пять лет, что мы тесно и близко общались – а мы, по сути, тогда жили одной большой семьей, – мы так и не увидели ее мужчину.

Это была для нас загадка, тема для шуток и прибауток. Мы все время придумывали, за кого бы выдать замуж Александру Михайловну. А она сама часто шутливо спрашивала нас: «Ну почему вы не найдете мне подходящую партию в Москве?» – и загадочно улыбалась. Она не показывала нам своего мужчину, а мы ей – наших жен и подруг.

И мы, и она как будто стеснялись признаться друг другу, что у нас есть кто-то еще.

Тогда в нашем банке мы жили одной семьей, были полностью поглощены друг другом, этой нашей влюбленностью и никого не хотели туда впускать. Она полностью в нас поверила и абсолютно нам доверилась.

Она сразу же назначила нам большие зарплаты, выделила первые деньги на развитие, но главное – она дала нам право подписи.

По сути, она не контролировала нас вообще. Мы сразу же ринулись в бой, в конкурентную борьбу, в новые проекты, и обо всех результатах мы рассказывали Козыревой уже постфактум.

Эту скорость нашего развития она, конечно, увидела сразу и была ею заворожена. Мне кажется, ни мы, ни она не ожидали такого стремительного роста.

Уже через год московский филиал достиг размеров своей alma mater – тверской головной конторы.

Не меньше нас впечатленная таким успехом, Александра Михайловна просто не хотела этому мешать. К тому же в какой-то момент она просто потеряла нить событий, понимание того, что мы там делаем у себя в Москве.

Но постепенно к изначальной влюбленности стало примешиваться и чувство ревности. Все больше и больше успехи московского филиала стали ее напрягать. Ей стало казаться, что ее саму теперь замечают меньше, а всё больше и больше стали замечать нас.

И более всего это касалось меня, руководителя московского филиала и командира московской команды.

Постепенно она стала ревновать к разного рода газетным публикациям с моими, а не ее цитатами. Газеты тогда с удовольствием о нас писали и охотно брали у меня интервью, но я все больше стал замечать, что отказываюсь от контактов с прессой, так как боюсь, что это обидит Александру Михайловну.

Апогеем стала публикация рейтинга самых влиятельных бизнесменов России, где я, вице-президент Тверьуниверсалбанка, числился где-то на двадцатом месте между президентами других банков, «Газпрома», МПС… а Козыревой там не было вообще!

Я не знаю, кто составлял тот рейтинг и как я туда попал.

Но это дико ее взбесило. Она стала звонить и обвинять меня в том, что это я специально все подстроил. Я оправдывался как мог, хотя, конечно, внутренне был безумно горд.

Но с того момента наша влюбленность прошла, и начался длинный период тягостного взаимного уважения и внутренней конкуренции. Постепенно во всем банке стали формироваться два лагеря: «за Козыреву» и «за Васильева».

А точнее, все старались держаться сразу обоих лагерей. При ней все были за нее. При мне – за меня. Всем было трудно разделиться, так как она была самая главная – главный начальник, а мы, московская команда, – главный двигатель развития банка; все понимали это негласное двоевластие – и, как могли, пытались вписаться в эту картинку.

И она, и мы вносили тогда свой вклад в развитие банка и вместе совершали те ошибки, которые в конечном итоге привели к его краху.

Мы всё делали вместе. И в результате к 1996 году это уже был наш общий ребенок. Плод нашей любви и страданий, ревности и упреков.

Осенью 1991 года Александра Михайловна Козырева подписала приказ о назначении меня директором московского филиала Тверьуниверсалбанка и о приеме на работу всей команды, а летом 1996 года – приказ о нашем увольнении.

Но тогда и ей самой было очень тяжело.

За неделю до того в прямом эфире ОРТ председатель ЦБ РФ Сергей Дубинин объявил об отзыве лицензии у Тверьуниверсалбанка.

Только через пять лет мы впервые встретились вновь.

У меня за спиной уже была масса новых проектов и собственная инвестиционная группа «Русские фонды», а у нее – все тот же восставший из пепла Тверьуниверсалбанк. По ее приглашению я приехал на очередной юбилей ТУБа и привез в подарок стеклянную птицу Феникс как знак возрождения банка.