Михаил Водопьянов: Путь летчика

– Да вас на такой корове сразу же собьют, - уверенно заявил командир полка.-Какова скорость вашего самолета?

– Сто восемьдесят километров.

Все рассмеялись.

– Да… далеко на нем не уедешь! Больно неповоротлив, да и приметен. Разве только ночью…

– Ночью так ночью, - покорно сказал я.

Но смириться на словах было гораздо легче. На другой день на рассвете все самолеты полка пошли на боевые задания. Они возвращались, нагружались бомбами и летели вновь. Боевая жизнь была в полном разгаре. Мои товарищи рвались в бой.

– Товарищ командир! Мы что – прилетели сюда смотреть, как другие бомбят? Почему сидим? Бомбы подвешены, моторы в полной готовности!

– Полетим ночью, - ответил я.

– Ночью мы и так полетим, - упорствовали мои друзья.

Чем сильнее они настаивали, тем более убеждали меня в том, что они правы. Я подошел к самолоту.

– Хорошо! Заводите моторы, - сказал я механикам, – а я пойду на командный пункт, получу боевое задание.

После этого путей к отступлению у меня уже не было.

Откуда взялось у меня красноречие – сам не знаю, но командира я уговорил. Через час наш самолет был в воздухе.

Бомбы и пулеметы изменили летные качества машины. Скорость со ста восьмидесяти километров упала до ста пятидесяти, не больше. Высота также набиралась медленно.

Пролетаем линию фронта. День ясный, впереди виднеется цель. И тут я вспомнил, как пионеры не раз спрашивали меня:

– Товарищ Водопьянов, а вы смелый?

Меня всегда немного смущал этот вопрос: ну как ответить? Сказать – смелый, подумают хвалится. Сказать – нет, а как же я тогда летаю? Вот и теперь я держал курс на цель и сам с собой рассуждал на эту тему. С одной стороны, я боюсь, как бы на нас не напали истребители. С другой стороны, я уверен, что если они нападут, то не они собьют наш самолет, а мы их. Смелость заключается в уверенности, в конце концов решил я. Когда боец идет в наступление с винтовкой в руках, он уверен, что не враг убьет его, а он врага.

С такими мыслями я подлетал к цели. На маленькой станции мы заметили груду какого-то имущества, покрытого брезентом. Вероятно, имущество было военным. Одна на другой посыпались на брезент наши бомбы. Что там творилось! Все белое стало черным. Несколько бомб угодили прямо на железнодорожное полотно. Потом оказалось, что, разбив линию, мы отрезали путь к отступлению финского бронепоезда.

Потом мы наловчились. Вместо одного вылета в день стали делать по два.

Однажды командир части получил от командования задание разбомбить сильное укрепление врага.

– Хорошо бы, - обратился ко мне командир, - -слетать раза два на вашем самолете и сбросить на это укрепление тонн десять груза.

Я вспомнил, как он назвал мою машину коровой, и говорю:

– Летите со мной. Места вы знаете хорошо. И результат бомбежки увидите сами.

– С удовольствием, - отвечает он.

– Только, - говорю, - мы будем летать на «корове», как бы чего не вышло.

Он посмотрел на меня и улыбнулся.

Через час мы полетели. Задачу выполнили, только нас сильно обстреляли; привезли несколько пробоин.

Пошли во второй раз, поднялись выше облаков и в их разрывах сравнительно легко нашли цель. Груз лег там, где ему полагалось. Только я стал разворачивать машину, чтобы итти обратно, смотрю со стороны Финляндии с бешеной скоростью приближаются два истребителя. Стрелки приготовились к встрече. Не долго думая, я ушел в облака. Лечу по приборам, ныряя из одного облака в другое. Прошло с четверть часа. «Ну, думаю, отстали». Вылезаю из облаков, а истребители тут как тут, едва не задевают нас колесами. Потом оказалось, что истребители-то были наши. Узнав мой самолет, они повернули обратно…

Когда командование узнало через пленных, что за моей оранжевой машиной в самом деле охотятся финские истребители, нам запретили летать днем.

Вскоре ударили сильные морозы. Водомаслогрейки не успевали обслужить все самолеты, вода мерзла на лету. Вот тут-то и пригодился наш полярный опыт – ведь мы могли летать при любом морозе. Наш самолет не нуждался в водомаслогрейке. Вместо воды мы залили в моторы антифриз, который не замерзает даже при сорока градусах мороза. За час до вылета механики специальными лампами подогревали моторы. Одновременно грелись и незамерзающая жидкость и масло.

Я решил, что наш опыт следует применить широко. Полетел в Москву и, с разрешения товарища Ворошилова, заказал на заводе точно такие же подогреватели, как у нас.

В течение двух недель не только наша часть, но и другие авиационные соединения получили подогреватели.