Святослав Логинов: Как я охранял природу

И результат оказался точно таким же, что и в прошлый раз. Генеральный конструктор, пожилой и заслуженный человек, всю жизнь проработавший в военном ведомстве, сник, словно воздух выпустили из проткнутой велосипедной камеры, и хрипло проговорил:

-- Ладно, поезжай. Вернёшься -- поговорим.

И я поехал в Малеевку.

Даже там меня не отпускало ощущение, что всё это уже было со мной, и когда за день до показа второй серии "Звёздных войн" нам объявили, что умер Черненко, я воспринял этот факт как нечто само собой разумеющееся, тем более, что во время Малеевки 1983 года, на которой я не был, скончался Андропов. Так что фантасты считали уже доброй традицией смотреть "Звёздные войны" во время всенародного траура.

Однако, две золотых малеевских недели слишком быстро кончились, и я вновь появился на опостылевшем заводе. Клюшкин, увидев меня, мотнул головой:

-- Зайди ко мне.

В кабинете он долго молчал, рассматривая меня, затем спросил:

-- Ну, что делать будем?

-- Прежде всего, -- сказал я, -- нужно закончить годовой отчёт и согласовать его. На это уйдёт две недели. Согласовывать я буду вместе со Светой, всё ей покажу и научу... -- Клюшкин кивнул, соглашаясь. -- Затем мне будет нужно две недели, чтобы найти новое место работы. Пятнадцатого января я напишу заявление по собственному желанию.

Полагаю, что у Валентина Константиновича в этот миг полегчало на душе. Мне тоже не хотелось создавать проблемы старательному и честному человеку, с которым я не мог сработаться просто потому, что давно не видел смысла в этой работе. А так история обещала всеобщий хеппи энд.

Теперь осталось открыть тщательно оберегаемый секрет согласования квартальных и годовых отчётов. Помнится, я предлагал читателю поломать голову над этой загадкой, но уверен, что никто не сумел дать правильный ответ. Вдвоём со Светой, которой предстояло замещать меня на должности начальника бюро, мы отправились в "Водоканал". Там я показал томящуюся очередь жаждущих согласования и объяснил, что становиться в неё никоим образом не следует. Мы поднялись на второй этаж и ввалились прямиком в приёмную директора.

-- Здравствуйте! -- возгласил я, улыбаясь самой широкой и кретинической из возможных улыбок. -- Мы с завода Климова, привезли вам какую-то бумагу.

Самый мой вид показывал, что узнавать у меня о сути бумаги дело вполне бесполезное. Впрочем, секретарша, к которой я обращался, ничего узнавать и не собиралась. Она взяла отчёт и вписала его в журнал входящих документов.

-- Мне бы пометочку, что мы привезли... -- напомнил я, протягивая свой экземпляр, который немедленно украсился штампиком: "Принято. Водоканал" и закорючкой подписи. Вот и всё, для любой контролирующей организации подобный оттиск мог означать только одно -- "Водоканал" принял мой отчёт.

Конечно, чиновник, на стол которому рано или поздно попадёт моя писанина, может не принять её и потребовать какого-то другого отчёта, но теперь ему будет недостаточно устных фраз, придётся писать подробный разбор, аргументировать причины отказа, подписывать всё это у своего начальника... и т.д. и т.п. Так что в сто раз легче плюнуть и подшить. А вы, небось, думали, что услышите невесть какую бюрократическую тайну? А никакой тайны и нет, есть расчёт на всеобщий пофигизм. Поговорить мы ещё можем, а в остальном всем на всё было плевать.

Валентин Константинович сдержал своё слово: в течение двух недель я приходил на службу, отмечался у табельщицы и уходил, не сказав никому ни слова. Но и я тоже сдержал обещание, в нужный день положив на стол заявление об уходе.

Разумеется, никакой работы в эти недели я не искал. Я лихорадочно дописывал последние страницы повести. А работа нашла меня сама. Мне предложили должность начальника отдела охраны окружающей среды на Ленинградском механическом заводе. А ЛМЗ это не просто завод, а объединение нескольких заводов, на каждом из которых своё бюро охраны окружающей среды, и я должен был начальствовать над всеми разом. Должность эта уже номенклатурная, так что следовало вступать в партию...

Вот тут мне стало страшно. Если каждые два года я со скандалом буду уходить на повышение, то к пятидесяти годам стану главой государства и во время очередной Малеевки, за день до показа "Звёздных войн" по мне объявят всенародный траур.

Я с благодарностью отказался от предложенной должности и устроился грузчиком в ближайший универсам. И вот это уже действительно совсем другая история.