Юрий Борисов - По направлению к Рихтеру

По темпераменту только Серкин один раз превзошел в Брамсе Нейгауза — в g-moll'ном квартете. Там такой финал — цыганочка. Но вместо цыганочки — цунами, как будто в живого человека вколачивали гвозди. В середине вдруг сентимент… Это еще пылкий, влюбленный Брамс. Еще без живота. А у Серкина — такое раздевание, как высшая точка трагедии. Даже неловко. Я такую музыку играть избегаю. Es-moll'ный этюд — картина Рахманинова из той же оперы. Я люблю ее… слушать. Но уж если беретесь играть, то извольте раздеться. Покажите темперамент!

Потом Нейгауз попросил подумать о d-moll'ной балладе Брамса — о ее «программе». Тут я растерялся совсем, ничего не шло в голову.

Он на этот раз забыл, а я мучился… до 70-го года. Мне надо было играть на похоронах Марии Вениаминовны Юдиной. И я захотел эту балладу.

Все-таки перед покойницей не решился — очень уж много forte. Для такого случая есть музыка лучше. Это «гонг» из «Спящей красавицы». Ж-жах! — и она вскочила со своего катафалка…

Это у Чайковского лучший балет, гениальный. Там есть такой аккорд — перед выходом Авроры… Очень грустный. Я видел Дудинскую в роли Карабос — она танцевала в таком темпе, как я играю финал «Аппассионаты» У них с Юдиной что-то есть общее — в темпераменте, в прическе…

В конце «Спящей» — грандиозный апофеоз, я бы его сделал гимном. Чайковский всяко лучше Александрова!

Кроме «Спящей красавицы» люблю еще «Золушку», «Аполлона» и «Чудесного мандарина» [32] Балет С.С. Прокофьева «Золушка» (либретто Н. Волкова, ор. 87); И.Ф. Стравинского «Аполлон Мусагет» (в двух картинах для струнного оркестра; 1928 г., новая редакция 1947 г.), балет-пантомима Б. Бартока «Чудесный мандарин» (либретто М.Лендьела, 1919 г.). . Плохо, что балетные все темпы под себя подстраивают. Это первая беда. Вторая — что все обсосанные, будто святым духом питаются. Не встретишь ни одного толстого, лысого. Никакого разнообразия!

На похоронах Юдиной сыграл ненавистного ей Рахманинова — h-moll'ную прелюдию. Наверное она была не в восторге.

Зато тогда я вдруг понял, что для меня баллада Брамса: я играю на похоронах!Кого только не хоронил: и Иосифа Виссарионовича, и Качалова, и Книппер-Чехову, и Юдину, и Стасика Нейгауза… А сколько концертов памяти кого-то! А сколько в честь чего-то!.. Отмечал дату

Ленина, запуск первой ракеты… На День советской милиции играл «Vaise de Salon» Чайковского. Попросил милиционера объявить по-французски — он от меня бегал по всему Колонному залу.

Генриху Густавовичу нравился Пятый концерт Сен-Санса: и музыка, и как я играл. Тогда я предложил ему подумать, на какой сюжет эта изумительная «египетская» часть. А вы знаете? Она про то, как Мут-эм-энет, жена фараона [33] Обсуждалась одна из любимейших книг С. Рихтера — роман Т. Манна «Иосиф и его братья». , крадется к ложу спящего Иосифа и хочет его обольстить. Наполняется страстью, прямо на глазах превращается из лебедя в ведьму.

С ведьмами я сталкивался — были и добрые, и даже симпатичные. Одна корреспондентка писала мне письма и подписывалась — «Имаст» [34] Об этой «корреспондентке» напоминает ее портрет работы A.B. Фонвизина (1882–1973), (47 х 47 бумага, акварель) и короткое пояснение, сделанное к нему С. Рихтером: «Я получал письма от неизвестной мне корреспондентки… Она себя объявляла ведьмой, знающей мою будущность, предсказывала мне всякие награды и сюрпризы. Письма были очень занятные и экстравагантные. Я ее никогда не видел, а… портрет она мне передала через кого-то как подарок…» («Музыкант и его встречи в искусстве»). . Сама себя называла ведьмой. Предсказывала мне долгую жизнь, но что меня не похоронят на Красной площади. Очень-то надо…

Я знаю, что Дитрих все время бредит своими похоронами. У нее несколько сценариев на эту тему. Для нее важно, чтобы в день похорон не было ни одного номера в гостиницах — все было забито. Чтобы гроб задрапировали тканью от Диора… «Слава, а у вас есть сценарий похорон?» — спросила она меня. Видимо, у нее это пунктик…

Да что она серьезно про этот сценарий? Один камень как у Булгакова или Всеволода Иванова — метеорит! Вот такой крест… (Расстегивает рубашку и демонстрирует необычный крест — в виде буквы Т, увенчанной небольшим овалом). Чтобы без фотографий и этой идиотской арифметики! Кому какое дело, кто сколько прожил! Вот Моцарт за 35 все написал, а Стравинский — за 90.

Мне для того, чтобы сказать: я сыграл все, или все, что хотел, нужно еще одолеть брамсовские вариации — на тему Паганини, на тему Генделя, Первую сонату. Кучу сонат Гайдна, «Ludus tonalis» Пауля Хиндемита. Соединить ор. 19 и ор.23 Шенберга с его «Автопортретом» [35] Эти произведения Арнольда Шенберга (1874–1951) остались несыгранными С. Рихтером, а «Автопортрет» А.Шенберга был представлен на выставке «Вена на заре ХХ-го столетия» в Государственном музее изобразительных искусств имени A.C. Пушкина в 1990 г. . Из Стравинского — каприччио, из Баха — токкаты, и доучить Четвертую Английскую сюиту. Хочется пьесы Грига — но это если получится… Вот без чего я точно вас не покину — это этюды Дебюсси. Самое непостижимое и самое опасное в XX веке! Все не соберусь… Более или менее порядок с Бетховеном, Шубертом, Рахманиновым… Конечно, Рапсодию хочется, но я не знаю, как это играть: трам-трам… Самые последние такты. Надо же так все испортить!