Ежи Климковский - «Гнуснейшие из гнусных». Записки адъютанта генерала Андерса

Сразу по приезде в Ирак он вызвал меня на беседу, продолжавшуюся несколько часов. Потребовал объяснения по поводу пресловутого «мятежа», о котором ему прожужжали все уши. Я подробно рассказал ему о существующих у нас отношениях и доложил об обстановке так, как я ее знал и оценивал. Прежде всего я указал, что его обо всем ложно информировали, особенно Кот. Я вынужден был почти в получасовом анализе показать верховному главнокомандующему, каково действительное положение вещей. Почти ежеминутно Сикорский взрывался:

— Как меня обманывали! Куда ни пойду — всюду измена!

Я еще раз просил генерала сбросить балласт, который его угнетает и терзает. Генерал, как бы возвращаясь в раздумье к нашему предыдущему разговору, во время которого я ему подробно разъяснил, как и что повлияло на посылку Андерсом письма президенту и какую роль в этом сыграли англичане, спрашивал:

— Но эти англичане, что им надо? Я в самом деле их не понимаю. Последнее время они оказывали мне столько почестей, приглашали со всем правительством к королю. Неужели это была лишь комедия?

Я сказал, что в то время как в Лондоне его всюду приглашали и оказывали почести, здесь столь же шумно чествовали Андерса. Все это делалось не искренне, а лишь для того, чтобы усыпить нашу бдительность и делать свое дело. Что же касается Андерса, то он на такую приманку летит буквально как муха на мед.

— Да, и я почувствовал какой-то чужой, новый тон в разговорах с англичанами, чего раньше не было, — говорил Сикорский, — тон, который мне очень не понравился, который, пожалуй, казался фальшивым. Но ничего, на англичанах свет клином не сошелся. Не только на них будем опираться. Сейчас я хочу главное в нашей политике переключить на США и там искать необходимой поддержки. Кроме того, моим большим желанием является восстановить взаимопонимание с Советским Союзом. Я должен это осуществить и сейчас предпринимаю в данном направлении определенные шаги. Разрыв отношений с СССР является, собственно, результатом выходки — да, совершенно неразумной выходки — генерала Кукеля. Получилось очень скверно. Но теперь уже ничего не поделаешь [76].

Продолжая беседу, я сказал генералу прямо в глаза, что сейчас позиция его и Польши значительно слабее по сравнению с 1940–1941 годами. Отсутствие достижений и более или менее крупных успехов в 1942–1943 годах необходимо отнести прежде всего за счет действий его окружения, которое за его спиной служит санации и руководствуется только ее интересами. Далее я подчеркнул, что еще одной, по-моему, весьма существенной причиной наших неудач является тот факт, что управление нашими делами находится в руках старого поколения. Эти люди непригодны не потому, что они старые, а потому, что они безнадежно скомпрометированы, неисправимо коррумпированы и неизлечимо слепы. Я предлагал омолодить политическое и военное руководство, высказывал уверенность, что только тогда мы действительно семимильными шагами двинемся вперед.

В итоге довольно длительной дискуссии мы решили, что я поеду в США с особой миссией и буду прикомандирован к союзническому комитету по вопросам ведения войны. Сикорский сказал мне, что на данном этапе он переносит центр наших дел в тот район. Там я должен был обстоятельно познакомиться с обстановкой, разобраться, как американцы понимают и оценивают польские вопросы. Генерал предупредил меня о существовании там очень сильной санационной группы во главе с бывшим министром Матушевским, которая много вредит, вставляет, как он выразился, палки в колеса и подрубает его авторитет. Договорились также, что в случае восстановления отношений с Советским Союзом я поеду на работу в Москву.

Я дал согласие на поездку в США. Это решение довели до сведения Андерса, а затем о нем было объявлено официально.

В ходе беседы Сикорский при мне продиктовал полковнику Марецкому ряд фамилий генералов и старших офицеров, которые немедленно снимались со своих должностей и переводились в резерв (в положение бездеятельности). Это были генералы Токаржевский, Раковский, Коссаковский, полковники Окулицкий, Дзвонковский, Домань, Шафрановский и многие другие. Такой приказ действительно вскоре появился.

Через два-три дня после нашей беседы Сикорский на совещании старших офицеров в Киркуке официально заявил, что в своей деятельности он намерен опираться на молодых офицеров и собирается двадцать-тридцать человек из них назначить на высокие должности в армии и на руководящие политические посты.