Дэннис Лим - Дэвид Линч. Человек не отсюда

Как и фильм «Синий бархат», Рейган настаивал на том, что «в мире есть грех и зло» в тот момент, когда растущая секуляризация американского мейнстрима предоставила политически сильным религиозным правым возможность подняться. Как замечает критик Николас Ромбс в своем прочтении «Синего бархата», в рейгановской речи об «Империи зла» (может, она-то и задела некую струну в душе Линча?) даже проговариваются некоторые тревоги, которые есть в фильме. «Мы знаем, что жить в нашем мире — значит работать с тем, что философы называют феноменологией зла, — говорит Рейган, — или тем, что богословы назвали бы доктриной греха». Джеффри выражается проще: «Почему существуют такие люди, как Фрэнк? Почему в мире столько бед?» Линч, часто описывающий моральные силы в абсолютных терминах, по мнению многих, придерживается столь же манихейских взглядов, что и Рейган. Это соответствует стандартному представлению о «Синем бархате» как о разоблачении, фильме, который снимает фасад нормальности, чтобы приоткрыть гниющее нутро, как камера, движущаяся над травой, обнаруживает жуков, копошащихся под ней. Но это крайне упрощает моральную схему фильма, который, как и многие картины Линча, существует за счет противоположностей, или, точнее, за счет зазоров между предметами и их противоположностями, которые могут сокращаться, расширяться и даже исчезать без предупреждения. «Я не сумасшедшая. Я знаю, что хорошо, а что плохо», — говорит Дороти Джеффри с совершенно безумным видом. Линч говорит, что «контраст — это то, что движет вещами». Его фильмы наполнены бинарными оппозициями: добро и зло, темнота и свет, невинность и опыт, реальность и фантазия, — они не то чтобы направлены друг против друга, но совмещаются и перетасовываются, усиливая свой потенциал дезориентирования, как отражения, усиливающие общий эффект зеркальной комнаты.

«Синий бархат» мог бы быть еще мрачнее. В одной из сцен, не вошедших в финальный монтаж, Дороти, завернувшись в синий бархатный халат, приводит Джеффри на крышу здания. Она снимает красную туфлю (очевидная отсылка к киноверсии «Волшебника страны Оз») и кидает ее вниз. Она угрожает, что последует за туфлей и на несколько щекочущих нервы секунд перегибается через край, пока Джеффри не отводит ее от него. Суицидальные импульсы Дороти не так сильно проявляются в окончательной версии фильма: мы слышим, как Фрэнк приказывает ей «оставаться в живых», а она кричит: «Я падаю», когда ее увозят на скорой. «Синий бархат» заканчивается восстановлением порядка — Фрэнк мертв, Дороти воссоединяется с сыном, Джеффри и Сэнди вместе, — в эпилоге, который подозрительно напоминает пролог своим повышенным тоном. Оператор Дуглас Серк, которого художник Дэвид Салле однажды назвал «первым художником-гиперреалистом», довел до совершенства «несчастливые счастливые концы» в сентиментальных драмах, снятых «Техниколором» в 1950-е. Серк ставил концовки, которых требовала студия, так, чтобы в них ощущался максимум диссонанса, зачастую привлекая внимание к их явной искусственности.

В почти всех отзывах, где упоминается искусственная малиновка, которая появляется в конце «Синего бархата», она называется механической, что, как выясняется, неверно. История малиновки настолько странная, что легко вписалась бы собственно в фильм. Линч хотел взять настоящую птицу, но, по воспоминаниям Элмса, у специалиста по животным такой не оказалось: «Малиновка, которую мы купили, линяла и выглядела крайне плохо. Она не была похожа на малиновку». Кто-то из продакшена узнал, что в Уилмингтоне автобус со школьниками задавил малиновку, и водитель решил заказать из нее чучело для школьного научного отдела. (Может быть, этот случай стал источником для сцены без продолжения со школьным автобусом, полным вопящих детей, в «Твин Пикс: Огонь, иди за мной»?) Так что малиновка была не механической, а только что набитым чучелом; ее завезли на съемочную площадку, прежде чем отправить в школу. Линч приклеил к ее клюву жука и оживил птицу, приделав к ней нити, которые дергал за кадром.

Объясняя пугающее впечатление, которое производят куклы и восковые фигуры, Фрейд описывал жуткое как то, что нарушает границы между живым и мертвым. (Так же, как за несколько эпизодов до этого, в мрачной сцене в квартире Дороти, детектив Гордон, человек в желтом пиджаке, стоял, выпрямившись во весь рост, застряв между жизнью и смертью, с дырой в голове, но на последний жуткий спазм его еще хватало.) Элмс вспоминает, как из-за камеры говорил Линчу, что его попытки управлять малиновкой как марионеткой выглядят слишком механическими: «А он отвечал: „Да, будет отлично. Тебе понравится!“ Очевидно, так он эту малиновку и задумал».