Александр Саенко - Человек, который был Богом. Скандальная биография Альберта Эйнштейна

Альберт хорошо помнил свою русскую «шпионку».

— О да, она шлет мне письма каждый день.

— Значит, еще любит…

Они долго смеялись. Конечно, Джонс полагал, что она интересовалась только секретами.

— Ничего эдакого не пишите… — сурово предупредил он.

— О нет, — парировал Альберт, — что мог, уже все написал.

Лицо Джонса на секунду посерело, а потом он рассмеялся. Все уже не имело значения.

— Будьте осторожнее, вашу почту читают, — произнес Джонс, пристально глядя ему в глаза. Альберт кивнул. Читают, раз знают, что шпионка… Но он устал от глупых и бессмысленных человеческих игр, оканчивающихся чьей-то смертью, и равно выступал против всех: американцев, китайцев и масонов.

Альберт выключил свет. Это надо было сделать в темноте. Последние разработки безумно тревожили его. Ядерный удар, ложь, закрутившаяся в сумасшедшем ритме гонка вооружений заставляли его сделать это. Знания вели человечество к апокалипсису. Новое изобретение, открытие только разжигали жажду самоуничтожения. А если они начнут путешествовать во времени, летать со скоростью света — судьба людей будет решена.

Он схватил ворох рукописей и одну за другой побросал в камин. Огонь проглотил, наверное, самые интересные исследования за всю историю человечества. Альберт понимал: реализуй он их, он навсегда бы превзошел всех «выдающихся», от Леонардо да Винчи до Николы Теслы, но слава отступала на второй план.

Утром Эльза чистила камин и обнаружила, что он полностью забит пеплом.

— Что ты жег, Альберт?

— Последние рукописи, — ответил он и вытер появившиеся было на глазах слезы. — Человечеству будет лучше без этих знаний…

— Они сначала должны научиться использовать открытия в мирных целях, это и станет прогрессом. И кто-нибудь их откроет вновь. А я не стану палачом, — сказал Эйнштейн, и, подняв совок с пеплом, вытряхнул его в окно.

Шло время, а Альберт медлил с ответом. Он знал, вокруг будущего президента Израиля дискуссия продолжалась. Наверное, не было ни одной известной фигуры в еврейском мире, кто бы не судачил о том, примет ли Эйнштейн приглашение. Альберт колебался. Он несколько раз тянулся к телефону, но одергивал руку.

А борьба нарастала. Бен-Гурион — идейный вдохновитель полутеррористической организации «Гашомер», отстаивавшей ранее права евреев в Палестине, требовал назначить на пост президента Исаака Шимшелевича. Об Эйнштейне Бен-Гурион отзывался резко негативно, называя его непостоянным. Альберта просили не медлить с ответом, Шимшелевич бежал из СССР, а значит отношения с «советами» испортятся. Эйнштейн был против, он хотел принять предложение, но понимал: его силы на исходе. Что важнее: покой, или благополучие еврейского народа? Альберт набрал номер.

— Я понимаю, какую честь вы оказываете мне, — начал он. Он понял, чего хочет, а что выше его сил. Видеть эту кровавую драму, бряцание оружием, интриги, «разборки» разведок?… Нет, он мечтал лишь о покое. — Но… я вынужден отказаться. Я слишком стар, у меня проблемы со здоровьем, поймите меня правильно, в общем, я отказываюсь!

— Хорошо, господин Эйнштейн, — раздалось на том конце провода, но Альберт уже бросил трубку. Он считал себя почти предателем, но сражаться дальше было выше его сил. И несмотря на этот отказ его портрет как выдающегося еврея был напечатан на денежных банкнотах Израиля.

Все имеет начало и конец, и Эйнштейн понимал, что его время подходит к концу. Но именно сейчас он понял: единую теорию поля, о которой он мечтал с детства, не найти уже никогда. Мечта описать все сущее одним уравнением, будоражившая его всю его жизнь и пробуждавшая волю к жизни, стала призраком. Наконец он сообразил: найти ответ выше его сил. Вскрыв столько закономерностей, произведя множество открытий, перехитрив природу, он заблудился в собственных умопостроениях.

Голова раскалывалась, но он работал и работал, забывая иногда на несколько дней о сне и еде… Недавно справив свой 73-й юбилей, он убеждал себя, что числа значения не имеют, а в душе он чувствовал себя еще молодым, а если сравнить со всем мирозданием…