Вячеслав Гречнев - Вячеслав Гречнев. О прозе и поэзии XIX-XX вв. - Л. Толстой, И.Бунин. Г. Иванов и др.

За каждым словом здесь, как всегда в произведениях Бунина, бездна смыслового пространства. Это и полевые дороги, которые уходят куда-то к горизонту и там сливаются с небом: невольно возникает мысль, что одна из них когда-нибудь приведет и тебя туда. Это и «ветряк», ветряная мельница, машущая крыльями, и каждый взмах которых, опять же непроизвольно, напоминает о мелькании дней жизни. Это и курганы с могилами, как своеобразный итог жизни каких-то людей когда-то живших на этой земле, радовавшихся, страдавших, мечтавших о счастье, и, конечно же, знавших о неминуемом приходе смерти и не допускавших эту мысль.

Особо выделена, как видим, «Степная Ночь», которая идет с востока, за нею «синий мрак» и «меркнувший закат». Вечная Ночь, темнота и мрак — это и есть то, что ожидает человека в могиле, и понятно, почему она «грустна и одинока». Нельзя не подумать и о той удивительной и страшной последовательности: эта Ночь приходит с востока: то есть оттуда же, где начинается и утренний рассвет. Вот так они и ходят друг за другом: начало жизни и конец её. Именно поэтому «взор» Ночи «загадочно унылый», и, кажется, начинаешь догадываться, чему посвящена её «дума вековая», если о ней «ведают лишь темные могилы» да «звезд узор живой».

Как уже отмечалось, Бунин нередко издавал в одной книге стихи и прозу. И получалось так, что рассказы невольно выступали, подчас, в качестве своеобразных комментариев к стихам, особенно если они создавали примерно в одно время. Так, рассказ «На хуторе» (1892) написан на два года раньше цитированного выше стихотворения «Могилы, ветряки, дороги и курганы», но в нем есть не только близкое настроение, но отчасти и размышление о том, что же стоит за этой «думой вековой» для человека, а также и о том, что побуждает его вновь и вновь обращаться к природе и что-то пытаться в ней найти.

Капитон Иванович, герой рассказа, под вечер загрустил: «А ведь правда — старик я… Умирать скоро…

Он долго смотрел в далекое поле, долго прислушивался к вечерней тишине…

— Как же это так? — сказал он вслух. — Будет все по-прежнему, будет садиться солнце, будут мужики… ехать с поля… будут зори… а я ничего этого не увижу, да не только не увижу — меня совсем не будет! И хоть тысяча лет пройдет — я никогда не появлюсь на свете, никогда не приду и не сяду на этом бугре! Где же я буду?..

В темном небе вспыхнула и прокатилась звезда. Он поднял кверху старческие грустные глаза и долго смотрел на небо. И от этой глу­бины, мягкой темноты звездной бесконечности ему стало легче. „Ну, так что же! Тихо прожил, тихо и умру, как в свое время высохнет и свалится лист вот с этого кустика…" Очертания полей едва-едва обозначались теперь в ночном сумраке. Сумрак стал гуще, и звезды, казалось, сияли выше… Он легко и свободно вздохнул полной грудью. Как живо чувствовал он свое кровное родство с этой безмолвной природой!» (3, 34).

Не раз уже отмечалось, что основное настроение стихотворной лирики Бунина — элегичность, созерцательность, грусть, как самое устойчивое его душевное состояние. И вызвано это было прежде всего тем, по справедливому замечанию А. Твардовского, что «он как бы не сводит глаз с песочных часов своей жизни, следя за необратимо убегающей струйкой времени. Все ценнейшее, сладчайшее в жизни он видит, только когда оно становится воспоминанием минувшего» (1, 24).

Эту горечь расставания не только с каждым днем, но и с каждым мгновением жизни хорошо передают всегда печальные краски вечерней зари, захода солнца, который снова и снова напоминает человеку, что каждый ушедший день делает все короче его оставшуюся жизнь. «Как печально, как скоро померкла На закате заря!.. И ни звука! И сердце томится, Непонятною грустью полно» (1, 56). «В темнеющих полях, как в безграничном море, Померк и потонул зари печальный свет» (1, 58). «Догорел апрельский светлый вечер, По лугам холодный сумрак лег» (1, 80).

В поэзии, как и прозе, Бунина волнует не столько вопрос, куда уходят дни, сколько — как они уходят, протекают. Он постоянно стремится каждый уходящий миг жизни запечатлеть в том или другом его особом проявлении и тем самым — передать движение времени, его невидимый на глаз и никогда нескончаемый процесс, сделать вполне зримым. Таков именно переход от одного времени к другому в его поэме «Листопад» (1900): от лета к осени и зиме, а в общечеловеческом плане — от дней и годов жизни в её расцвете в направлении утрат и угасаний всех лучших мыслей, настроений и надежд.