Вирхиния Вальехо - Любить Пабло, ненавидеть Эскобара

– Если ты сегодня же бросишь кокаин, я буду заботиться о тебе и сделаю тебя счастливым до конца твоей жизни – если нет, я немедленно ухожу.

– Но, любовь моя, ты должна понять: я не могу жить без «Белоснежки» и никогда ее не брошу!

– Тогда я больше тебя не люблю, на этом и остановимся.

И вот, в мгновение ока, в первую неделю января, мы попрощались навсегда.

В 1983-м в Колумбии еще нет частных телеканалов. Каждое новое правительство на конкурсной основе выделяет время в эфирной сетке частным продюсерам или студиям. «ТВ Импакто» – студия, в которой я работаю с известной журналисткой Марго Риччи, сторонницей жесткой линии, получила несколько мест для вещания в расписании. Однако Колумбия переживает экономический спад, и крупные компании дают рекламу только в прайм-тайм – с семи до полдесятого вечера. У нас рекламы нет и средств на покрытие расходов Национального института радио и телевидения не хватает; практически все мелкие студии на грани банкротства. Марго просит меня встретиться и обсудить, что нам делать дальше. Но первое, о чем она спросила, едва в понедельник я зашла в контору, было:

– Правда, что Анибал стрелял в вас в пятницу?

Я уточняю: если это правда, то я сейчас была бы на кладбище или в больнице, а не в офисе.

– Но об этом судачит вся Богота! – произносит Марго таким тоном, будто слова чужих людей кажутся ей правдоподобнее того, что она видит своими глазами.

Я отвечаю, что не в силах изменить реальность, стараясь угодить всей Боготе. Однако, хоть Анибал и не стрелял в меня, я оставила его навсегда и проревела три дня без остановки.

– Наконец-то! Какое облегчение, прямо груз с плеч! А сейчас приготовьтесь плакать по-настоящему, потому что наши долги составляют сто тысяч долларов. С такими темпами через несколько недель мне придется идти продавать наш отдел, машину, ребенка!.. Конечно, перед тем как продать своего сына, я продам вас бедуину с пятью верблюдами, потому что не знаю, как мы из этого выберемся!

За восемь месяцев до этого, приняв приглашение правительства Израиля, мы с Марго отправились туда, а потом поехали в Египет, посмотреть пирамиды. Пока мы были на каирском рынке, торгуясь за ожерелье из бирюзы, один беззубый, смердящий тощий бедуин семидесяти лет, с пастушьим посохом, смотрел на меня похотливыми глазами, нервно нарезая круги, стараясь привлечь внимание хозяина лавки. Перебросившись со стариком парой слов, продавец, сверкая улыбкой, обратился на английском к Марго:

– Состоятельный сеньор хочет подарить девушке ожерелье, он желает жениться на ней и немедленно обсудить приданое. Предлагает за нее пять верблюдов!

Обиженная таким скромным количеством и раззадоренная необычным предложением, я сказала Марго, чтобы она попросила за меня хотя бы тридцать верблюдов, и невзначай предупредила эту мумию фараонов IV Династии, что девушка не девственница и была замужем не один, а целых два раза.

Негодуя, что только у шейха найдется 30 верблюдов, старик настороженно спросил Марго: похоронила ли я двух своих мужей. Сочувственно улыбнувшись претенденту на мою руку, предупреждая, чтобы я готовилась бежать, моя коллега с победоносным выражением обратилась к продавцу:

– Скажите состоятельному господину, что она не похоронила их. Эта девушка тридцати двух лет уже бросила двоих мужей, на двадцать лет моложе, в двадцать раз красивее и богаче его!

И мы бросились наутек, пока старик преследовал нас, крича что-то на арабском и яростно размахивая палкой. Мы смеялись не переставая, пока не вернулись в отель, счастливо наблюдая из нашей комнаты, как переливается в звездном сиянии легендарная нефритовая река Нил.

Упоминание бедуина оживляет в моей памяти коллекционера верблюдов, который далеко не семидесятилетний старик, не вспыльчивый, не зловонный и не беззубый. И я говорю Марго:

– Знаешь, есть тут у меня один знакомый, у которого побольше пяти верблюдов. Однажды он уже спас мне жизнь и, не задумываясь, мог бы спасти нашу студию.

– Шейх или владелец цирка? – иронично спрашивает она.

– Шейх с тридцатью верблюдами, но сначала мне нужно проконсультироваться.

Я звоню El Cantautor, объясняя, что на нашу компанию собираются наложить арест, и прошу телефон Пабло. Хочу предложить прорекламировать что-нибудь или продать ему нашу телестудию.

– Так, насколько мне известно, единственная рекламная кампания, в которой мог поучаствовать Пабло, – «Кока-Кола»! [29]Но это именно тот тип проблем, которые ему нравится решать одним росчерком пера… Сиди на месте, скоро он тебе позвонит!