Лесли Марчанд - Лорд Байрон. Заложник страсти

Сам Байрон дал ключ к разгадке того самого поступка, в совершении которого его обвиняла молва. В более позднем письме к Хобхаусу от 17 мая 1819 года он сообщал, что «меня пытались на земле заклеймить тем же пятном, которым заклеймили Якопо в аду». Якопо Рустикуччи, приписывавший все свои грехи сварливой жене («Ад», песнь 16), был приговорен к третьему ярусу седьмого круга ада, отведенного для мужеложцев. Хобхаус всегда высказывал полное незнание причин, побудивших Аннабеллу расстаться с мужем. На предположение Мура о том, что «это могло быть не больше чем простое упоминание о каких-то чудовищных проступках, которыми рассказчик хотел лишь поразить и заинтриговать, но собеседник принял их всерьез», Хобхаус ответил: «Естественно, нечто подобное могло произойти, если бы лорд Холланд не сказал мне, что Байрон предложил жене… (несомненно, речь идет о необычном сексуальном контакте)». (Пометка Хобхауса на полях письма Муру. – Л.М. ) Однако безосновательно принимать эти слова за веское доказательство того, о чем лишь смутно догадывались лорд Холланд и Хобхаус. Малькольм Элвин вполне логично заметил: «Лорд Холланд мог признаться в том, что тоже ничего не знает, и скрыть свое смущение грубой шуткой». Замечание Хобхауса и строки стихотворений под общим названием «Дон Леон», любопытных анонимных вещиц, написанных знатоком жизни Байрона, свидетельствуют лишь о характере сплетен. Загадка остается неразрешенной. Уилмот, который частично знал, что скрывается за тайной, был в ужасе, но говорил Хобхаусу, что это не такая уж «гнусность», на что Хобхаус отвечал: «Так я ему и говорил, иначе бы она немедленно покинула дом». Байрон всегда уверял, что не знает истинных причин ухода жены, однако в Миссолонги признался Джорджу Финлею в том, «что причины слишком просты, чтобы сразу догадаться о них».

Позднее сестра Полидори вышла замуж за Габриэля Россетти и стала матерью трех знаменитых в мире литературы детей, Уильяма Майкла, Кристины и Данте Габриэля Россетти. Тщеславный доктор Полидори мечтал о литературной карьере. Он говорил по-английски, по-французски и по-итальянски и гордился тем, что путешествовал со знаменитым лордом Байроном. Меррей, почувствовав прибыльное дело, предложил ему 500 фунтов за путевые заметки, и в Дувре Полидори начал вести дневник.

Вера Каччиаторе, куратор Дома-музея Китса и Шелли в Риме, недавно обнаружил записки о собрании членов ассоциации музея, на котором мистер Г. Нельсон Гэй сообщил, что видел письмо, адресованное Байрону на Пьяцца ди Спанья, 66. Оно было отправлено в Венецию его издателем Мерреем и переслано банкиру Торлонии в Риме. Это письмо, датированное 8 апреля 1817 года, сейчас находится в архивах Меррея в Лондоне. Номер дома не изменился. Скульптор Джон Гибсон (1790–1866) вспоминал, что видел Байрона на балконе, выходящем на площадь и Испанские Ступени.

Этот бюст сейчас стоит на лестнице в доме Джона Меррея на Элбемарл-стрит, 50. Все друзья Байрона считали его очень похожим на оригинал, и именно с этого бюста Торвальдсен создал статую в полный рост, которая находится в библиотеке Тринити-колледжа в Кембридже.

Потратив 100 000 фунтов на перестройку аббатства и облагораживание прилегающих земель, Уайлдман в 1860 году продал его Уильяму Фредерику Уэббу, другу Дэвида Ливингстона, исследователя Африки. После смерти Уэбба аббатство занимали его потомки до тех пор, пока в 1930 году его не купил сэр Джулиен Кан и не передал в дар муниципалитету Ноттингема, чтобы использовать в качестве городского парка и музея. Теперь в аббатстве находятся ценная библиотека Роу – Байрона, множество портретов и различных вещей поэта.

Дворец Гритти сейчас является излюбленной гостиницей богачей, приезжающих в Венецию.

Нельзя с уверенностью сказать, сколько человек прочитали мемуары. Дорис Лэнгли Мур, детально изучавшая их содержание и обстоятельства их сожжения, упоминает о двадцати двух возможных читателях, включая самого Мура. Мур нанял двух, а возможно, и трех человек, чтобы сделать копии, пока был в Париже. Известно, что одна из копий была сожжена вместе с оригиналом в 1824 году. Никто не знает, что стало с другими копиями и были ли они вообще.

Мур как-то сказал, что литература напоминает ему случай, «когда француз застает свою жену с любовником».