Евгений Анисимов - Безвременье и временщики. Воспоминания об «эпохе дворцовых переворотов» (1720-е — 1760-е годы)

«Устав» 1722 года не был просто декларацией. При нем прилагалось «Клятвенное обещание», по форме которого все «верные подданные, духовные и мирские без изъятия», должны были публично поклясться, что «ежели его величество по своей высокой воле и по нем правительствующие государи российского престола кого похотят учинить наследником, то в их величества воли да будет…», а сами подданные обязывались признавать эти решения без сопротивления: «А ежели я сему явлюсь противен, — вслух произносил каждый из них в церкви, — или инако противное что помянутому уставу толковать стану, то за изменника почтен и смертной казни и церковной клятве подлежать буду».

Многие повторявшие слова клятвы понимали, что царь придумал все это для того, чтобы воспрепятствовать своему внуку Петру Алексеевичу занять престол. Не менее ясна была и другая акция, торжественно осуществленная в мае 1724 года в главном храме России — Успенском соборе Московского Кремля — коронация Екатерины, ставшей с тех пор императрицей. Французский посланник при русском дворе Ж. Ж. Кампредон писал по этому поводу своему правительству: «Весьма и особенно примечательно то, что над царицей совершен был, против обыкновения, обряд помазания так, что этим она признана правительницей и государыней после смерти царя своего супруга».

И хотя Петр, умирая, не успел назначить официального наследника согласно «Уставу», Екатерина была утверждена на престоле Меншиковым и К° именно под тем предлогом, о котором писал французский дипломат.

Слабое здоровье Екатерины I вынуждало ее окружение думать о будущем престола. И вот тогда, в апреле 1727 года, незадолго до смерти императрицы, появилось на свет ее «Завещание», подготовленное в кругу Меншикова, чему предшествовала серьезная политическая борьба. Дело в том, что Меншиков, пытаясь сохранить за собой то ведущее положение, которое он занимал при Екатерине, задумал необычайный и казавшийся ему компромиссным альянс — женить великого князя Петра Алексеевича на своей дочери Марии и тем самым удержаться у власти. Первым шагом в этом направлении и было «Завещание» Екатерины I, отдававшее престол внуку Петра Великого, что не могло не вызвать противодействия вчерашних сторонников Меншикова, которые, подобно П. Толстому, участвовали в преследовании и убийстве царевича Алексея.

Как бы то ни было, «Завещание», подписанное Екатериной I незадолго перед смертью и заверенное подписями первейших вельмож империи, сочетало в себе два различных принципа в подходе к престолонаследию: традиционный принцип прямого нисходящего наследования и принцип голой воли царствующего монарха избирать себе в наследники любого из своих подданных.

Чтобы разобраться в смысле «Завещания» и всей довольно запутанной династической ситуации XVIII века, обратимся к краткой генеалогической таблице рода Романовых XVII–XVIII веков. К моменту смерти Екатерины I в апреле 1727 года здравствовали несколько потенциальных кандидатов в наследники — как тогда их называли, «сукцессоров». От старшей ветви рода (отпрыски брака царя Алексея Михайловича и Марии Ильиничны Милославской) к 1727 году в живых оставались три дочери царя Ивана Алексеевича и Прасковьи Федоровны: Анна, Екатерина и Прасковья. Следующее поколение этой ветви представляла Анна Леопольдовна — дочь Екатерины Ивановны и мекленбургского герцога Карла Леопольда.

От младшей ветви Романовых — детей Алексея Михайловича и Наталии Кирилловны Нарышкиной — остались в живых четверо: две дочери Петра от брака с Екатериной I — Анна и Елизавета — и двое внуков Петра Великого и его первой жены Евдокии Лопухиной — Петр и Наталия Алексеевичи.

Согласно старому, традиционному закону о престолонаследии бесспорное право на престол имел Петр Алексеевич — единственный прямой потомок Романовых по мужской линии, внук Петра Великого. Собственно, это как аксиому и признает «Завещание» Екатерины I, ставя его на первое место в ряду наследников — «сукцессоров»: «1. Великий князь Петр Алексеевич имеет быть (нашим) сукцессором; 2. И имянно со всеми правами и прерогативами как мы оным владели». А далее, в случае, если Петр II умрет бездетным, «передел» наследия шел бы так, как было выгодно детям Екатерины — здесь уже вступал в силу принцип «Устава о наследии» Петра Великого: «8. Ежели Великий князь без наследников преставитца, то имеет по нем (то есть после него. — Е. А.) цесаревна Анна со своими десцендентами (потомками; как раз в 1726 году Анна Петровна вышла замуж за голштинского герцога Карла-Фридриха. — Е. А.), по ней цесаревна Елизавета и ея десценденты, а потом Великая княжна (то есть сестра Петра II Наталья Алексеевна. — Е. А.) и ея десценденты наследовать, однакож мужеска пола наследники пред женским предпочтены быть имеют». Как видим, дети брата Петра, Ивана Алексеевича, — Анна, Прасковья и Екатерина со своею дочерью Анной Леопольдовной даже не упомянуты среди наследников.